Летопись Третьего мира. Ч.3 Белое Критши
Шрифт:
Вот так основатель монтерского учения, некогда великая и могущественная мастер Веллизы, была обманута нехитрым, для своего создателя, дурманом иллюзий.
Вильмут отряхнул мокрые от ночного дождя черные волосы и с нечеловеческими усилиями принялся разводить костер. Ему, как крысе исключительно лабораторной, так некогда поговаривал его ближайший друг, работать, и, тем более, жить в полевых условиях казалось невозможным.
Годами, а как показал недавний опыт, десятилетиями не выбираться из подвалов лабораторий, где зачастую очень холодно и сыро, не видеть солнечный свет, пить раз в день, а есть раз в месяц -
Как бы иногда не хотелось Вильмуту где-нибудь закопаться, чтобы скрыться от теплого света и свежего воздуха, дела, а главное - предвкушение грядущих событий не позволяли ему этого сделать.
После получаса возни, он наконец развел костёр и разогрел приготовленную ещё вчера вечером похлебку, состоящую преимущественно из длинной, плохо проваренной лапши, редких кусочков рыбы, воды и соли.
Любой нормальный человек, или даже любое живое существо, которому непосчастливилось бы чувствовать этот запах, зарылось бы с головою в землю, едва почуяв уничтожающее аппетит амбре, расползающееся по длинному зеленому полю, упирающемуся в Проклятый лес. Вильмуту же, к горю али к радости, удалось уродиться с каким-то дефектом, мешающими ему чувствовать запахи, а вместе с этим и плохо ощущать вкус. О качестве отведанной им еды он мог судить только через несколько часов после приема пищи: если живот не болит - значит было вкусно, если наоборот... то Вильмут радовался, что он практически не почувствовал вкуса этого блюда.
Попеременно меняя пальцы и держа в руках раскаленную металлическую тарелку, он опустился на гору книжек, которые сумел вытащить из развалин церкви Таэтэла.
В действительности, все эти разноцветные, но поголовно все - тусклые, тетради и записные книжки, с обложкой или без, были ничем иным, как подобием дневников сумасшедшего. Все их написал Вильмут лично, но, как он понял во время перечитывания пары из них, написаны они были во сне или в полуобморочном состоянии. Их расшифровка, начиная с почерка и заканчивая понятием скрытого во всём этом глубинного смысла, заняла у него целый год с того дня, как рухнула церковь и погибла Пророк.
В большинстве своем эти записи являлись ничем иным, как следствием перенапряжения мозга автора в результате беспрерывной работы над исследованиями. Однако! Однако, среди всей это белиберды, вроде "бобы - это зло, не ешь бобы, прорастешь подобно осе на иглах кактуса", находились отрывки вполне себе интересных формулировок, которые когда-нибудь можно будет применить для дальнейших исследований природы темной материи. Самое обидное в этой ситуации было то, что именно эти более менее полезные записи разобрать оказалось труднее всего.
Перебирая всплывающие в памяти самые смешные, из вычитанных в собственных же дневниках, записи, Вильмут вытянул ноги, вынул из кармана мантии, лежащей за спиной, ложку и тихо возненавидел себя. "Вилка", - думал он, - "вилка приди!... мне надоело есть эту многометровую лапшу ложкой!" Но вилка не пришла, так что ему пришлось ковырять и разрезать тупой и легко гнущейся ложкой твердые нити лапши, постоянно выскальзывающие из-под точки давления.
Медленно всасывая макаронину, Вильмут
Тоурены... Сколько тайн тёмной материи они постигли? Все! Да, скорее всего все, ведь они рождены из этой материи и являются её частью. Их культура, их история, их жизнь, их магия. Вильмуту не терпелось узнать всё это!
Непроизвольно наблюдая за кусочком рыбины, Вильмут чуть было не ударился в сладкие и далекие от сегодняшнего дня воспоминания, когда он решил посвятить себя и всю свою жизнь изучению темной материи. В тот ужасный осенний день, когда его родные земли укутывали дым войны и голод. Он, юноша, рожденный без духа и без малейших признаков таланта хоть к чему-нибудь!..
На поляне раздалось негромкое шипение. Не успевший до конца окунуться в воспоминания, Вильмут вернулся в реальность и поднял голову.
Утреннее солнце только-только начало показывать макушку из-за горизонта, дул прохладный щекочущий кожу ветер, доносящий до мужчины звуки чьего-то практически беззвучного движения и шипения.
Скривив моську, Вильмут отставил в сторону тарелку, вставшую набекрень, и поднялся. В нескольких шагах от своего небольшого лагеря он увидел нечто некрупное, недлинное, извивающее и шипящее, чья поблескивающая кожа была цвета дешевой меди:
– Ненавижу змей.
– Цыкнул он сквозь зубы, с размаху пнув змею так, что она взлетела в воздух. А какого же было старательно скрытое удивление Вильмута, когда в полете эту змею раздуло, растянуло, и метрах в пяти от него на две чуть согнутые ноги беззвучно опустился Одераричи.
– Особенно эту.
– Добавил он сквозь сжатые губы, приукрасив свои слова жирным привкусом язвительности.
Два медных глаза уставились на готового расхохотаться мага. Одераричи не смог разделить необоснованного приступа хохота оппонента, а едва его ноги окончательно выпрямились, ему тут же пришлось уклониться от черного вытянутого сгустка темной материи.
Вильмут испустил его сквозь смех, однако силы не пожалел: трава, в том месте где только что стоял змей, стала прозрачной, а затем исчезла. Одераричи возник в метре от мага, и по его глазам можно было понять... что по его глазам по-прежнему ничего не возможно понять.
– Ричи, ящерка моя! С тобой было гораздо интереснее в то время, когда ты ещё умел улыбаться.
– На лице Вильмута появился неоднозначный оскал, однако пока что он не собирался атаковать своего давнишнего знакомого. Знакомого с большой буквы.
– По-прежнему ходишь с кислой миной?
– По-прежнему любишь мертвых девушек?
– Как всегда на одной ноте ответил Одераричи вопросом на вопрос.
– Это удар ниже пояса, мой чешуйчатый друг! Это моя профессия! Про-фес-си-я! Я изучаю!..
– Можешь обманывать себя, сколько тебе влезет, - голос Ричи стал меняться: казалось, что ещё чуть-чуть, и на его лице появился выражение лица, отличное от едва подвижной маски, - а я-то знаю, что тебе это нравится. Ты же выкапываешь только молодых девушек, не так ли?
– В его медных глазах мелькнул огонек азарта.