Летописцы отцовской любви
Шрифт:
— Я решил зайти к тебе и приделать лампочку над кроватью… — говорит он наконец.
Сестрица как бы от неожиданности откладывает вышивание.
— Серьезно?! Золотой мой, цены тебе нет…
7
Сегодня Кроха в дурном настроении. Все утро она лежит в тени под пиниями и не желает ни с кем общаться. Примерно раз в час мы с М. проведываем ее.
— Что-нибудь случилось? — прямо спрашивает М.
Кроха молча мотает головой.
Подойдя к ней в очередной раз, мы видим — она уснула.
Изнывающий отец прикрывает полотенцем
К концу дня она просыпается совершенно преображенной. На щеке у нее еще вмятина от парусинового лежака, но она уже бурлит энергией.
— У меня идея! — восторженно оповещает она всех.
И пускается перед нами вскачь по горячему песку.
— Слушаем тебя, — говорит М., сразу же оживившись. (Его мысль реагирует на изгибы настроения Крохи традиционно мгновенно.)
— Давайте не пойдем на ужин, а…
— Исключено! — улыбается М.
— Погоди, выслушай: давайте не пойдем на ужин, а вместо этого устроим на пляже пикник.
— Great idea! [28] — говорит Синди.
— Пикнику костра! — мечтательно говорит Кроха.
Она жестами в воздухе изображает пламя, а затем извивается в коротеньком, но очаровательном восточном танце.
Оба присутствующих отца наблюдают за ней с упоением, которое ни Синди, ни я при всем нашем желании разделить до конца не можем.
— Правда, потрясная идея? — Кроха упорно добивается от них согласия.
28
Прекрасная идея! (англ.)
М. переглядывается с моим отцом. Потом обращается к дочери:
— Девочка моя, безусловно, это прекрасная, романтическая идея, но, к сожалению, неосуществимая. Даже в том случае, если мы откажемся от ужина в гостинице, хотя, естественно, этого делать не хочется.
— Я — запросто, — говорю я.
— Почему неосуществимая? — не отступает Кроха. — Ну скажи, почему?
— Да потому, что на этом частном пляже — это ты можешь прочесть вон на той табличке на нескольких европейских языках — разводить костры запрещено под угрозой высокого штрафа.
— Не будь таким невыносимо консервативным, — говорю я и мужественно встречаю его осуждающий взгляд. — Найдем другой пляж, что особенного?
— Sure! [29] — поддерживает меня Синди.
— Здорово! — восклицает Кроха. — Какой-нибудь общий пляж, так?
М., слегка поднимая брови, пробегает взглядом разноцветные прямоугольники отдельных пляжей, тянущихся вдоль моря до самых скалистых утесов на весьма отдаленном горизонте.
Братец громогласно смеется.
29
Наверняка! (англ.)
— Ну хорошо, — говорит М., — тогда предположим, что теоретически нам удается найти пляж, на котором разводить костры разрешается. Но вопрос второй: из чего мы разложим
— Для этого есть плавник, — произносит Кроха авторитетно.
— Правильно! — восклицаю я как можно радостнее. — Правда, Синди?
— Правда, — соглашается Синди. — А что такое плавник?
М. оглядывает нас обеих, словно видит впервые в жизни.
Мой отец делает веселый и одновременно всепонимающий вид.
Братец одурело держится за голову.
Кроха, глядя на него, упрямо скалится.
— Хорошо, — говорит М. спокойно и серьезно. — Допустим тогда, что мы нашли подходящий пляж с необходимым количеством сухого плавника, с помощью которого мы легко разведем костер.
Уголки губ у него весело подрагивают, но он подавляет улыбку.
— Допустим далее, что прилив нам неустанно будет подбрасывать сухой плавник, скорее всего, обломки потерпевших крушение деревянных кораблей, так что у нас будет чем поддерживать огонь.
— Ты противный, папка! — мрачнеет Кроха.
— Остается последний вопрос: что мы будем есть?
— Нормально возьмем с собой ужин из столовой, — торжествует Кроха. — Незаметно сделаем свертки!
В наступившей тишине мы все, несомненно, думаем о том, как незаметно вынести из переполненной гостиничной столовой ужин на шестерых человек.
— А в конце концов почему бы и нет? — озорно говорю я.
— Я скажу тебе, почему нет, — говорит мне М., с виду обиженный моим поведением (но на самом деле я продолжаю расти в его глазах).
— Oh, shut up, — смеется Синди. — Let’s have a picnic! [30]
Часа через три мы сидим под теми дальними скалистыми утесами у костра, разложенного из остатков случайно найденной камышовой циновки, нескольких бумажных стаканчиков и трех кусков плавника. Мы едим из свертков, вынесенных из гостиничной столовой на глазах у возмущенных официантов.
У нас пикник.
За нашими спинами гудит прилив, и искры, взметающиеся от костра, похожи на заблудшие светящиеся звезды, которые тщетно пытаются снова попасть на небо.
30
О, замолчи! Давайте устроим пикник! (англ.)
Самым большим счастьем светится, конечно, Кроха.
Когда она не видит, М. посылает мне влюбленные взгляды.
Отец и Синди идут плавать.
Мы с братцем все это записываем.
8
— Ну, дело сделано, — говорит фатер и принимается укладывать обратно в сумку инструмент.
Лампочка вкручена и горит.
— Спасибо, папочка, — говорит сестрица.
Между тем она приготовила кофе. Я мигом выхлебываю его и лезу под стол записывать. Наверху пьют кофеек и беседуют. Сестрица по обыкновению старается говорить о настоящем, тогда как папахен больше всего любит повспоминать — сейчас как раз о каком-то докторе Хароусе, к которому сестрица ходила в детстве.