Летописцы отцовской любви
Шрифт:
— Пап, — внезапно прерывает его сестрица, — в следующее воскресенье ты придешь к маме обедать? Я хотела бы представить тебе одного человека.
— Он фотографирует? — говорит фатер с такой обалденной находчивостью, что мы с сестрицей награждаем его коротким смешком.
— Никоим образом. Не беспокойся…
— А чем он занимается? — бросает папахен вроде непринужденно, но если бы вы сидели под столом, то видели бы, как он нервозно мнет ладони между коленями.
— Он… инженер, — осторожно говорит сестрица.
Фатер поначалу не замечает
— Архитектор, — уточняет сестра.
Звучит это почти что виновато.
Руки фатера взлетают вверх и хватаются за край стола.
Идиллия кончилась.
— Тот самый архитектор? — заводится он. — Я правильно понял?
— Да, правильно.
— Тогда с обедом на меня не рассчитывайте, — говорит фатер ледяным тоном.
Он даже встал.
— Папа, — говорит сестрица мирно, — это интеллигентный, порядочный и вежливый человек Разве ты не считаешь, что, прежде чем осуждать людей, надо сначала узнать их лично?
— Я его слышал и сыт этим по горло.
Он рассерженно обувает свои офицерские полуботинки.
Похоже, мы уходим.
— Папа, он не прокаженный… — убеждает его сестрица.
Вид у нее не сказать чтобы happy.
— Он никому не приносит вреда. Да, он определенным образом увечный, но ведь и мы все немного с прибабахом? — подводит черту сестрица с явным намеком на наш семейный заворот — сидение под столом.
И все же фатер хлопает за собой дверью. Обыкновенный семейный хипеж. Надо бы, решаю я, разрядить духоту, приколоться малость.
— Ну что, сестрица? — говорю. — Этот инж уже продул тебе сифон?
Думаете, она мою хохму оценила?
Тем не менее в следующее воскресенье мы с фатером у мамочки как часы — я, в натуре, ждал этого с самого начала. Пожаловали мы даже с утра пораньше, чтобы, дескать, он мог с матерью спокойно обо всем потолковать. Говорили они non stop несколько часов кряду. Когда потом в полдень сестрица с этим интеллигентным и вежливым извращенцем позвонили в дверь, фатер напоминал герметический котел, в котором все утро под высоким давлением варились твердые намерения и настоятельные просьбы.
— Добро пожаловать, — старательно произносит фатер. — Не снимайте обувь, пожалуйста, мы тоже никогда не разуваемся.
— Мы всегда обязательно разуваемся, — информирую я коллегу-девианта из-под стола. — Отец заливает.
— Перестань, — осаживает меня фатер. — В самом деле, не разувайтесь.
Но покуда он облизывает сестрицу, инженер за его спиной смущенно снимает шузы. На нем коричневые пропотевшие носки — вид у него сразу становится ужасно комичным.
— Вы действительно сняли обувь? — говорит мать, однако в руках у нее уже домашние тапки. — Зачем же вы, право?!
— Не оставил ли тебе фатер засос? — кричу я из-под стола сестрице. — Как и в прошлый раз?
— Вылазь! — советует мне фатер.
Я слушаюсь.
Папахен недовольно оглядывает меня и пожимает плечами…
— Вот,
— Приветик, — говорю я архитектору, и мы пожимаем друг другу руки.
— Кроме того, он, должно быть, раз в пятый переживает переходный возраст.
— Точняк, — говорю я и правой рукой изображаю знак V. — Forever young, [31] правда?
31
Вечно молодой (англ.).
— Проходите, садитесь, — вступает в разговор мать. — Суп будет через минуту, вот только нарежу омлет.
— Вы к супу подаете омлет? — кричит ей в кухню извращенец. — Я буквально обожаю омлет!
«А раковины?» — мелькает у меня в голове. Но я держу язык за зубами.
— В ресторанах его уже практически нигде не подают, — держится затронутой темы инженер.
— Я делаю абсолютно простой, — весело кричит мать. — Немного муки, взбитый белок и, разумеется, соль.
— Точно такой делает моя мама, — говорит инженер.
Я весело улыбаюсь сестрице. Но ее взгляд скорей всего умоляющий.
Архитектор для разнообразия обращается ко мне.
— Разумеется, я читал твою книжку, — заявляет он весело, в то время как фатер рассаживает нас вокруг стола. — Право, мне понравилась. Особенно этот причудливый образ отца, залезающего под стол, — он поистине восхитил меня.
Во взгляде сестрицы мольба стоимостью в тысячекронную гербовую марку.
— Спасибо, — говорю нейтрально.
— Уже готово! — кричит из кухни мать. — Знаю, вы умираете с голоду!
— Не с голоду вовсе, — замечаю я.
Сестрица сверлит меня глазами.
— Ну что, инженер, — говорю я быстро, стараясь исправить дело. — Завтра снова, как говорится, к станку?
Видок у инженера малость напуганный.
— Что поделаешь, как-то существовать надо, — выдавливает он из себя.
— Прошу прощения за смелость, но что именно вы сейчас возводите?
Он выдает мне то, что хоть маленько возвращает ему уверенность.
— И где же это?
Он благодарно, но чересчур пространно объясняет. Мутота страшная, но я самоотверженно изображаю интерес. Обдумываю, о чем бы, блин, еще спросить.
— А во что обходится эта мраморная хреновина?
Архитектор начинает извергать какие-то цифры, но тут эстафету разговора перехватывает, к счастью, фатер, и уж оно пошло-поехало: стоимость строительного материала, его качество, субпоставщики, стоимость строительных работ, архитектурный надзор, тупые хранители памятников, передатчик на Жижкове и прочая мура. Да, видать, папахен к сегодняшнему обеду специально подковался. Он типа как ботаник — напичкан знаниями.
— Три минутки — и готово! — кричит мать. — Потерпите!