Летучий голландец, или Причуды водолаза Ураганова

Иванов Альберт Анатольевич

Теперь Берет будет вести Петровича до самого Дорохова и продолжать слежку, будет ли тот звонить по пути из телефонной будки, или, может быть, встретится с кем-то подозрительным.

Спросите, почему они раньше-то приходили безбоязненно. Так тогда они ничем не рисковали. Не пойман, не вор. Они же являлись не за деньгами, отлично понимая, что такой суммы у Петровича при себе тогда быть не могло. А теперь дело шло на полном серьезе, и надо было все предусмотреть. В шнурок они не сморкались. Я лишний раз убедился, что всегда нужно рассчитывать на серьезного противника. Видать, не напрасно была подготовлена

моя боевая группа.

— По коням, — сказал я, залезая в «Ниву» и скомандовал Кирпичу. — В Дорохове! По Минке.

— А я-то думал, по Варшавке, — не остался он в долгу. Я тоже хорош, нашел кого учить. Просто вырвалось. Примерно через час мы подъехали к хозяйственному магазину на станции Дорохово. Еще на шоссе я выставил в приоткрытое окно концы, предусмотрительно захваченных складных удочек. Хорошее прикрытие. За городом везде годится.

У магазина мы тоже не остались белой вороной. Здесь стояло несколько машин, одна с целым пуком удилищ на багажнике крыши. Все нам благоприятствовало.

Мы прибыли раньше срока и поэтому потолкались в магазине. Кирпичу повезло, он купил дверной замок — исключительно тот, который давно высматривал.

Сейчас, когда прошло время, я понимаю, что они были не глупее нас. Серьезно все продумали наперед, предполагая даже, что телефон Петровича в тот день мог стоять на прослушке, если он загодя опять обратился в милицию. Разумеется, рэкетиры могли позвонить ему и в другой день, но где гарантия, что у него вновь будут с собой деньги. Снова договариваться?..

Они исходили из того, что он все же в милицию не ходил, а, значит, телефон чист. Если же он на них настучал и номер прослушивается, то московская милиция за восемьдесят километров в Дорохово не поедет — не тот случай. А попросту звякнет прямо туда, чтоб местные блюстители порядка проследили за Петровичем (точные приметы) прямо у «Хозяйственного» в двенадцать дня.

Потому-то, когда, наконец, прибыла последняя, перед дневным перерывом, электричка, — Берет, сопровождавший Петровича, и направился сразу к плотному парню с носорожьей шеей, загоравшему у входа в местную милицию, напротив хозяйственного магазина. Они о чем-то пошептались. О чем? Берет, очевидно, сказал, что хвоста нет и поднадзорный никуда по пути не звонил. А здоровяк, вероятно, в свою очередь, тоже поделился соображениями: и в милиции, и около нее ничего подозрительного не наблюдалось. К магазину, мол, никто, ни в форме, ни в штатском, из отделения не выходил. Полный порядок!.. Лишь вдали, за привокзальной площадью, виднелся одиночный милиционер, да и он вскоре куда-то ушел.

Дальше все свершилось быстро. Здоровяк, Берет и еще пятеро амбалов с разных концов площади подошли к Петровичу, увели его за трансформаторную будку; потом он вышел, направляясь обратно к станции, а они двинулись в нашу сторону. Вид у них был довольный, посмеивались, выгорело-таки. Теперь, мол, будем доить клиента без конца.

Я не опасался, что они разойдутся и отправятся потом, допустим, поодиночке в Москву на следующей иль позаследующей электричке. Смогу уж кого-нибудь выследить. Что у меня, ног нет? Кирпич с ребятами поедут назад сами по себе и будут ждать в условленном месте. Ходов было хоть отбавляй, что у них, что у нас.

Но чутье подсказывало: сразу расходиться

они не будут. Не те люди. Дележка предстоит. Надолго откладывать не станут. А, значит, возвращением в Москву и не пахнет. Тем более следующая электричка пойдет после перерыва, не раньше, чем через час. В людном месте делить деньги они не решатся. Это нам на руку. Наверное, и само Дорохове выбрали неспроста. Может, кто-то из них живет здесь или поблизости.

Они прошли мимо нас в винный магазин, нагрузились и сели в рейсовый автобус, по-моему, «Дорохове — Новая Руза».

В общем, они вылезли километров за двадцать от станции, где располагалось чье-то садоводческое товарищество. Тут еще строились: там и сям виднелись времянки, хибары, но красовались и новехонькие, готовые уже коттеджи, как правило, на самых лучших местах — по Сеньке и шапка. День был будний, народу почти никого…

Делая вид, что остановились помыть у ручейка машину, мы проследили издали за компанией наших мазуриков. Они, по-прежнему весело гомоня, прошли до самого дальнего, у выступа леса, островерхого терема и там исчезли.

Темноты мы решили не ждать. Загнали машину в лес и стали снаряжаться. Ребята прихватили с собой грим, и мы щедро разрисовали друг друга так, что наши лица превратились в какие-то зверские хари. Без жути не взглянешь!

А вот если бы кто-то нам встретился, когда мы пробирались к терему лесом, ему, очевидно, было бы не до смеху. Каски и оружие мы несли завернутыми в брезентовые плащи. Их нам тоже Гена добыл.

Мы уже прикинули, что те разбойнички тяпнули для почину, расслабились, а теперь, пересчитав деньги, с азартом их делят на принципах идеального социализма: каждому — по труду. В таком случае львиная доля должна была достаться Берету, он больше всех старался.

Когда мы в стремительном броске с ходу вышибли в тереме два окна и наставили оружие, шайка была настолько потрясена, что не оказала ни малейшего сопротивления. И соседи на шум не сбежались, их не было. Да и скорее бы всего не сбежались, а разбежались, завидев разрисованных «молодчиков» в касках, плащах, с автоматами! А вот нашим голубчикам драпать было некуда.

Не пришлось для острастки даже пальнуть в воздух. А вообще-то руки чесались выпустить очередь хотя бы поверх их жадных голов.

По первому же требованию рэкетиры, выворачивая карманы, безропотно вернули все деньги и выдали припрятанное здесь же оружие: три обреза из дробовиков, малокалиберную винтовку и шесть ножей. Они сразу поняли, что мы не милиция и не солдаты: те не стали бы гримироваться. И это было для них еще страшнее. Закон джунглей суровей законов правопорядка.

На прощание — они не верили своему счастью, что мы уходим бескровно! — я произнес спич.

— Запомните, мерзавцы! Если вы еще хоть раз сунетесь на ветстанцию, дачка эта сгорит синим пламенем, а вы получите, — внушительно постучал я по магазину автомата, — вот эти пули в лоб. Вы стали поперек пути могущественной гильдии, берегитесь! Отныне и навсегда вы прекращаете свои дебильные вымогательства вообще и в частности. Ни в Москве, ни в Подмосковье — нигде!