Летучий корабль
Шрифт:
Я передаю Стивену деньги, мы забираем наш «груз», а потом я возвращаюсь.
– Что-нибудь не так? — Стивен смотрит на меня обеспокоено.
– Все в порядке, — говорю я и, не таясь, направляю ему в лоб волшебную палочку.
«Обливиэйт» и «Конфундус», наложенные один за другим, делают свое дело, Стивен, только что пытавшийся в ужасе отгородиться руками от моих заклятий, выглядит совершенно спокойно.
– Так с Вашим дядюшкой все будет в порядке, мистер. Завтра на похоронах будет, как новенький. Все сделаю, как договорились.
– Прекрасно, — киваю я. — Приятно иметь дело со специалистом.
Стивен расстается с нами в полной уверенности в том, что мы клиенты, заплатившие
Мы беспрепятственно покидаем территорию больницы, прикрыв тело на заднем сиденье покрывалом, но обманутые чарами иллюзии охранники на входе видят покидающий больничный двор чинный катафалк, а вовсе не мою видавшую виды Тойоту. И крылья ночи несут нас дальше, вон из города, туда, где из-за ненадежности ограждения на набережной какой-нибудь маггловский автомобиль нет-нет, да и вылетит на речной простор, чтобы, проведя в воздухе всего пару секунд, ухнуть на самое дно. Обозрев место предстоящего действа и убедившись, что вдвоем мы с легкостью столкнем машину в Темзу, мы приступаем к последнему акту нашего представления: я произношу над телом заклятие из черной книги, найденной мной в библиотеке Блэков. Когда черты лица безвестного покойника обретают окончательное сходство с моими, а мои старые очки довершают портрет покойного Поттера, Рон испуганно шепчет:
– Давай быстрее, не могу на это смотреть. Как будто и впрямь ты!
На дороге в этот поздний час никого, так что мы скидываем куртки на обочину, пересаживаем на водительское место моего «дублера», уже облаченного в мою одежду, вкладываем в карман его куртки мою волшебную палочку, да, ту самую — остролист, перо феникса — я завожу двигатель, включаю передачу — Рон пока еще удерживает машину магией на месте. Мы пользуемся той палочкой, которой тоже предстоит сегодня упокоиться на речном дне… Машину найдет маггловская полиция, вряд ли им придет в голову искать в реке деревянные обломки. Я выкручиваю руль — у них должна быть полная иллюзия того, что машина ухнула в реку с работающим двигателем.
– Все, отпускай, — командую я Рону.
И моя так недолго прослужившая мне маггловская игрушка рушится вниз, увлекая за собой часть непрочного ограждения набережной. В тот момент, когда Рон задумчиво провожает ее взглядом, я вдруг вижу палочку, небрежно вложенную в его куртку, брошенную на обочине. Палочку Рона. И, практически не задумываясь, поднимаю ее, нацеливая на этот раз на моего друга. Я не знаю, о чем думаю в тот момент. Скорее всего, просто ни о чем. Мне страшно, было нестерпимо страшно все эти дни — но я не смел показать этого. Никто не должен узнать, никто — вот единственное, что бьется в тот миг в моей голове.
Рон поворачивается ко мне, смотрит на меня — он очень спокоен, не пытается наброситься, отнять свою палочку, не нацеливает на меня ту, что сейчас зажата у него в руке.
– Гарри, смотри, ты свитер порвал, — произносит он, а когда я невольно опускаю глаза, чтобы увидеть мнимую дыру на моей одежде, он подходит ко мне, забирает свою палочку из моих рук и неожиданно обнимает меня. — Ты что, совсем спятил, дружище?
Рон, бывший аврор… наверное, что-то в жизни никогда не забывается и не проходит. И вся абсурдность и подлость того, что я собирался только что сделать, в тот момент вторгаются в меня, словно поток, под натиском которого я не могу устоять. Рон подхватывает меня, не позволяя упасть.
– Ты хотел стереть мне память, да? Как Стивену?
– Рон, прости, — мне так стыдно, что я не могу поднять глаза. — Я не понимаю, что на меня нашло.
– Ты боишься, что узнает Довилль, Гарри. Называй вещи своими именами. Я никому ничего не скажу. Обещаю.
– Он легиллимент, ты же знаешь.
– Я не думаю, что высокопоставленный правительственный чиновник, министр по внешним связям, станет направо и налево разбрасываться практически запрещенными заклятиями. К тому же, с чего бы ему думать, что ты жив? Полиция не сегодня-завтра найдет машину с телом. Насколько я знаю, есть договоренность с Авроратом, что в случае нахождения на трупах предметов, сходных по виду с волшебными палочками, маггловская полиция должна информировать наших. Тело передадут аврорам. Все чисто. Будет опознание. Мы подтвердим, что это ты — тело же не отличишь, а чары, ты же сам читал, необнаружимые. А потом подумай, а Гермиона? Ей-то ты не мог бы стереть память.
– Сам не знаю…
Я, правда, не понимаю, что и зачем только что собирался сделать. Скорее всего, я просто боюсь. Я никогда в жизни не совершал преступлений, вот таких, настоящих, как сейчас. Хотя… ведь мы никого не убивали… Мы выносили бумаги из Аврората, мы совершили побег из тюрьмы, я вместе с Герми принимал довольно деятельное участие в свержении законного правительства Магической Британии. Я не гнушался стереть память магглам, в том числе и Дадли, без чьей помощи мой план был бы неосуществим. Я лгал, я был подл и расчетлив, но вот то, что мы сделали только что… Чья-то жизнь, пусть оборвавшаяся и без нашего участия, но… Бродяга, которого никто не будет искать. Я просто бегу и уже не могу остановиться.
– Рон, прости меня.
– Ладно, брат. Все бывает. Я никому не скажу, и Герми тоже. К тому же, что такого ценного мы можем им сообщить? Ты ведь даже не сказал, под каким именем и где собираешься жить, чем заниматься. Случись нам даже выболтать то, что ты жив… Дальше-то что? И попадать в Азкабан, скажу я тебе, тоже не в наших интересах. Никто не должен догадаться. Все должно быть нормально.
Будто в подтверждение этих слов, он ломает нашу «беззаконную» палочку, уничтожая все следы совершенных преступлений. И пройдя несколько метров вдоль набережной, отправляет ее вслед за упокоившимся на речном дне «Поттером», а потом берет меня, теперь лишенного атрибутов волшебства, за руку, и мы аппарируем в окрестности станции Сент-Панкрас, откуда через полчаса должен отойти поезд в мое начинающееся сегодня с нуля будущее. Два пятнадцать до Парижа…
Оказавшись на ярком свету, мы непривычно моргаем, поправляем одежду и молча идем вперед, я выкупаю билет, а Рыжий, просто чтобы чем-то занять себя, тем временем изучает расписание, чтобы в итоге сообщить мне, с какого пути мне отправляться. Мы садимся на лавку, стоящую на перроне, и у меня такое чувство, будто сейчас мы с ним прощаемся на всю жизнь. А он вдруг задает мне совершенно неожиданный вопрос:
– Скажи мне, Гарри, а та штука… ну та, что подарил тебе Довилль, она при тебе?
Я испуганно хватаюсь за шею, ощущая сквозь рубашку под пальцами крупные звенья цепочки.
– Да, а что?
– А то, — бросает он почти зло, — мы затеяли весь этот балаган, а ты тащишь с собой вещь, по которой он легко отыщет тебя! Мы с Герми рискуем тюрьмой, а ты везешь с собой эту дрянь!
– Рон, — я пытаюсь защищаться, но отчего-то уверен, что на этот раз проиграю. — Я ее проверял, на ней ничего нет.
– Гарри, послушай, — Рон наклоняется ко мне ближе, чтобы никто из проходящих магглов не смог услышать даже обрывки нашего разговора. — Мы с тобой как маги — сущие дети по сравнению с Довиллем. А если на ней чары, которых ты не можешь распознать? Добром тебя прошу — избавься от нее!