Летучий корабль
Шрифт:
– А что тебе вообще интересно?
Кузен, наконец, прерывает свою лекцию, по-прежнему глядя на меня чуть покровительственно. Большому Дэ представился случай побыть большим…
– Понятия не имею, — честно признаюсь я.
– Вот Стивен, помнишь его?
– Нет … или да, постой… худенький такой, с веснушками?
– Ага, он самый. Он вот собирается стать врачом…
– Нет, это не по мне, — меня же никогда не влекла профессия колдомедика.
– Тогда… знаешь что, я бы на твоем месте выбрал экономику. Это достаточно универсально, точно прокормит, и ты сможешь работать… да где угодно! В банке, в любой компании, открыть собственное дело. Подумай!
Я думаю, недолго, правда, около недели, и в итоге прихожу к выводу, что Дадли
В тот вечер мой кузен объясняет мне еще многое. Например, как мне, не выезжая из Англии, узнать, готов ли какой-нибудь университет на континенте принять меня. Когда Дадли говорит, что мне надо «отсканировать документы и отправить их по электронной почте», мне кажется, что претендовать на владение родным языком я более не вправе. Он объясняет мне, что имеет в виду, а я понимаю, что «сканировать» мне нечего — разве что диплом Хогвартса или школы авроров, из которых каждый желающий может узнать, какие оценки я имел по защите от темных искусств, прорицаниям, зельеварению или ментальной магии…
– Дадли, боюсь, набор предметов в моих дипломах не устроит ни один университет.
Он подмигивает мне, а я вдруг вспоминаю, как Драко, вытаскивая меня из Азкабана, заговорщицки произнес: «У нас все включено». Потому что далее Дадли произносит именно это. И заверяет, что это будет стоить не так дорого, как маггловские документы. Позже, вспоминая наши с ним разговоры, я не раз думал, что мой кузен был на самом деле не так-то прост, раз все мои полукриминальные, если не сказать больше, затеи ни разу не вызвали у него ни малейшего недоумения. Но мы никогда не говорили с ним о том, чем он на самом деле занимался помимо своего программирования и бокса. В нем ведь, как и во мне, текла беспокойная кровь Эвансов, и если она толкала на авантюры меня, почему бы в его случае ей тоже было не поискать себе какой-нибудь выход? Надеюсь, у него это было не так серьезно…
В тот вечер он провожает меня на поезд, и пока мы идем с ним до станции, я думаю о том общем детстве, которое могло бы быть у нас, но так никогда и не случилось. О скрипе качелей на детской площадке — для меня и для него, о том, с каким упругим звуком влетал бы в ворота пущенный мной футбольный мячик, и как Большой Дэ пытался бы, но так и не смог бы поймать его, о мягком шорохе велосипедных шин, теплом летнем ветре, бьющем в лицо нам обоим. Только вот беда — у меня никогда не было велосипеда… Я смотрю на него из окна вагона, он неуклюже машет мне на прощание.
Мы расстаемся буквально на пару дней, так как уже во вторник я, став гордым обладателем мобильного телефона, узнаю, что Полкисс готов мне помочь. А у меня появляется неожиданный список дел, всего через неделю загоняющий меня в столь плотный график, что до мая я не успеваю даже перевести дух. Я нахожу в Лютном переулке маленькую конторку, скромные и любящие таинственность специалисты из которой готовы провести в наш дом на Гриммо маггловское электричество. В пятницу Дадли отправляется со мной в магазин маггловской техники, где долго и обстоятельно выбирает мне ноутбук, а затем также неспешно и доходчиво объясняет мне, как им пользоваться. Появление Интернета в старинном особняке Блэков приводит в неописуемый восторг даже Рона. Гермиона, правда, начинает поглядывать на меня задумчиво, но до поры до времени не задает своих бьющих точно в цель вопросов. Избавление от очков занимает у меня пару дней, не больше — я охотно вкладываю родительские деньги в операцию по лазерной коррекции зрения, но тут же покупаю себе новые окуляры, на этот раз без диоптрий — чтобы никто не заметил подмены. Потому что уже через несколько дней любой полицейский, остановивший меня на улице, без
Я открываю счет в маггловском банке и записываюсь на курсы вождения. Потому что Дадли уверяет меня, что маггловские права мне уж точно не повредят. А загребский университет, который я выбираю, практически не задумываясь, принимает на рассмотрение мои документы и приглашает прибыть в июне, дабы подтвердить знания хорватского, на котором мне и предстоит там обучаться. Моего учителя зовут Милан, он никак не может понять, зачем англичанину ехать учиться в такую даль, но по моему задумчиво-таинственному выражению лица он, видимо, заключает, что за моим желанием стоит нечто романтическое. И он прав, будь он неладен. Потому что, даже если у меня ничего нет, никто не может отнять у меня запаха горячих камней и прозрачных вод острова Кес. Ненаходимая земля моего счастья, где жаркий соленый ветер выдувает все мысли из головы и говорит: «Не думай ни о чем».
А вот мой учитель математики, к которому я езжу так же часто, как к Милану, то есть практически каждый день, все умиляется тому, как я сумел закончить школу, если из всей его прекрасной науки умею только складывать, вычитать, умножать и делить. Я же не стану ему рассказывать, что многие, закончившие Хогвартс вместе со мной, с трудом справляются даже с этим…
Я с утра до ночи бегаю по урокам, у меня своя жизнь, у меня планы… И я храню свои секреты и сокровища… Их не так уж много. Я купил себе такие же сигары, какие были у НЕГО, так что порой, вызубрив заданную мне на вечер порцию хорватского и закончив решать математику, я угощаю ими своих демонов. И мы вместе смотрим колдографии в Пророке, изображающие лорда Довилля то во время визита в Бельгию, то во время открытия представительства Магической Британии в Индии. И я радуюсь, что всему этому скоро наступит конец, а вот их это печалит… Но раз они решили остаться жить со мной, им приходится жить по моим правилам.
К концу января моя энергичная возня без всяких объяснений перестает, наконец, устраивать Гермиону, так что в одно прекрасное субботнее утро во время весьма позднего завтрака она просто спрашивает меня:
– Гарри, что с тобой происходит?
Но так как на тот момент со мной уже практически все произошло, я не знаю, как ответить ей на этот вопрос.
41. Гарри Поттер должен умереть
– Гарри, ты все время чем-то занят. Мы же не слепые. Может быть, ты все же объяснишь нам, что ты делаешь?
Я смотрю на них обоих, сидящих сейчас напротив меня. Такие утренние, еще хранящие на лицах тепло сна, паутину грез, только недавно отпустившую их. Почему они так хотят говорить со мной о моем неверном будущем, контуры которого еще только начали обозначаться? Оно легкое, словно дыхание на стекле, его так просто стереть одним лишь прикосновением. Или уже нет? Все еще можно изменить, исправить… Если знаешь правильные слова, если произносишь их ровно в полночь, когда полная луна светит тебе в спину… О, да, только эти слова никому неведомы, они записаны в старинных книгах, что хранятся в глубоких подвалах за семью печатями, за двенадцатью замками, а вход охраняют … о, черт, да, вход охраняют демоны! Те самые, Герми, что ты о них знаешь? Для тебя в их руках окажутся огненные мечи, ты не пройдешь, не узнаешь тех заклятий…
– Я собираюсь покинуть Англию, Гермиона, — спокойно отвечаю я, наливая себе в стакан апельсиновый сок и глядя на нее сквозь стеклышки ненастоящих очков.
– Как это — покинуть Англию?
Рон, похоже, не верит своим ушам. Странно, мы год прожили вдали от родины, что ж тут удивительного?
– Я не хочу здесь жить, — так же просто поясняю я. — Если бы Магическую Англию смыл потоп, я бы не расстроился. Разве что спас бы пару человек. Вот вас, например.
– А куда? Куда ты собираешься? — Гермиона кажется мне даже не сильно удивленной моим признанием.