Летун. Фламенко в небесах
Шрифт:
Под кителем, как и ожидалось, обнаружились суженные книзу брюки-бриджи того же стиля «ретро-милитари», в которые я сразу же с радостью облачился, благо похожие — только синие, «че-ша»[4], мы носили в бытность курсантами, да и потом «бриджи в сапоги» входили в комплект офицерской полевой формы довольно долго. Правда, здесь я что-то сапог не заметил[5] — но, вероятно, просто плохо смотрел. Оглядев внимательнее китель перед тем, как надеть и его, обнаружил изнутри нанесённое чёрной типографской краской клеймо: «U. S. ARMY». Это что получается, я теперь американский агрессор и многолетний вероятный противник? Ну-ка…
— My name is Johnny[6]…
Вроде бы нормально звучит. Блин, а вдруг по-человечески разучился?
— Здравствуй, Вася, я сбылася. Мечта идиота.
Нет, слава труду, по-русски разговариваю без проблем. Может, и португальский не забыл со
— Quanto custam as laranjas[7]?
Тоже помню, однако. Хотя словарный запас portugues[8] у меня весьма ограниченный: ровно для того, чтобы прицениться-поторговаться на рынке или командно-матерно мотивировать «военных» негров. Ну не учили у нас в школе португальский, всё больше по-немецки «шпрехать» дрессировали. Кстати о «шпрехать»…
— Gleiche Ziele fuhren uns zusammen,
Reiche Ernte gibt uns freue Sat.
Klingt der Ruf weit-weit uber die Strome:
«Reich die Hand, mein Bruder Kamerad!»
Druschba, Freundschaft!
Druschba, Freundschaft!
Mit seinem Wissen und Gefuhl
Zum fest gefuhlten Bruderband
Wir singen Druschba, Freundschaft![9]
Красота! Я тут полиглот, оказывается! Лишний язык — он не лишний, никогда не знаешь, когда пригодится.
Накинул, не застёгивая, китель — сразу стало комфортнее.
Вторые «плечики» заняты недорогой — диагоналевая хб-ткань, без подкладки костюмной парой светло-стального цвета, двумя рубашками — обе надеваются через голову, прикрытые тканевой «планкой» пуговицы спускаются до середины груди и галстуками: чёрным и тёмно-серым. Хорошо, что узлы на них уже завязаны и получившиеся петли достаточно свободны: всегда ненавидел эти «удавки», только при повседневной и парадной форме носил армейские, на резиночках.
Во внутреннем кармане пиджака обнаружил большой бумажник из вытертой до частичной потери окраски толстой кожи. В таком старые имперские банкноты, не складывая, хранить можно, не то, что «путинские фантики». А вещица-то антикварная! В центре выдавлен явно дворянский герб: на щите в левой половине перекрещенные ключ и какой-то карамультук — не то мушкет, не то фузея, наложенные на расположенную диагонально схематическую крепостную стену, в правой — высокое дерево с пышной кроной. Дуб, наверное… Над щитом — рыцарский шлем с короной с обвивающими щит не то перьями, не то особо вычурными листьями какого-то экзотического растения[10].
Внутри — два отделения и маленький кармашек, прикрытый клапаном. В левом отделении — что-то плотное, в правом — помягче. Так, что тут у нас?
Ага, деньги, как и ожидалось, американские. На четырёх, в овальном медальоне, профиль улыбчивого джентльмена, подпись «Hamilton». Что-то не припомню я у янки такого президента, но мало ли… Номинал — десятка. Остальные купюры осчастливила ярко выраженная семитская внешность Аврама Линкольна — это, значит, пятидолларовики — и лик основателя США Джорджа Вашингтона — человека и столицы. Впрочем, у нас тоже Петербург в честь императора назвали и ничего, существует как-то, хоть и построен в откровенно говённой местности. Спасибо советской медицине, почти победившей туберкулёз — а то при Империи эта главная болезнь столичных жителей столько народу в гроб вогнала — не сосчитать! Ладно, посчитаем. Так, имеется в наличии шестьдесят восемь долларов и выуженные из кармашка три цента «однушками». Удивили отчеканенные на фоне какой-то веточки — ну не разбираюсь я в символах геральдики! — вставленные в связку розог ликторские топорики. Такие фасции, если кто не знает, — отличительный знак фашистской партии Муссолини, это гитлеровцы используют свастику в круге. Я явно в Америке, так почему здесь на деньгах фашистские символы?[11]
Из левого отделения бумажника извлекаю два свёртка из медицинской клеёнки. Разворачиваю тот, что подлиннее — и на секунду замираю. Передо мной — две пары погон: большие, с просветом и двумя звёздочками и эмблемой в виде двуглавого орла, сжимающего в когтях перекрещенные пропеллер и меч, и маленькие, чёрные, с жёлтой окантовкой и жёлтой же шифровкой, нанесённой по трафарету: «О. Б.». Тут же, под погонами, ещё один свёрточек, с бумагами. О, интересное дело: парень, в мозг которого как-то реинкарнировалось моё сознание, действительно дворянин — вот сложенная в несколько раз дворянская грамота. Русановы, значит, Орловская провинция Киевской губернии… Знакомая фамилия, помню, полярник такой был, погиб незадолго до Первой Мировой[12]. Имя-отчество не помню, возможно, даже и близкий родственник «нынешнему мне». Впрочем, судя по тому, что я в США, та
Да, верно, белые эмигранты владельцы погон: из документов следует: подпоручик Русанов Аркадий Пантелеевич, награждённый за Первую мировую войну орденом Святой Анны IV степени[13], согласно последним записям, служил лётчиком-наблюдателем в Третьем авиаотряде колчаковской армии, потом долго лечился по госпиталям, а уже в двадцать втором году воевал в пулемётном дивизионе Земской Рати, отступал до Владивостока, откуда и эмигрировал вместе с младшим братом, кадетом Орловского имени Бахтина корпуса Денисом, служившим в тех же подразделениях вольноопределяющимся. Судя по дате рождения, Денису во время бегства из России только-только исполнилось семнадцать. А судя по фотографии — это был «нынешний я»… Последним в этой пачке оказался небольшой фотоснимок на паспарту, завёрнутый в грамоту на право владения поместьем. Со снимка весело улыбались офицер в белом кителе и фуражке, с лицом, почти наполовину скрытым усищами и бакенбардами и полная некрасивая женщина в украшенном кружевом строгом платье. Наверное, родители Дениса и Аркадия, иначе зачем бы он хранил карточку.
Второй клеёнчатый свёрток оказался гораздо мягче, да и поменьше размером. Как и предполагалось, в нём Денис Русанов хранил более актуальные, американские бумаги. Синий лист с фотокарточкой и печатями оказался новеньким паспортом гражданина Dennis Rusanov 1908 года рождения, натурализованного в результате службы в Армии Соединённых Штатов. Да, доводилось слышать, что получить американское гражданство не так-то просто. Выходит, и раньше с этим были заморочки. Вот солдатская книжка: Rusanov, privatefirst class[14], отслужил три года по контракту, специальность — «механик». Separate… Это как? Отделён, отсепарирован? А, вот: medical indicators. По состоянию здоровья, по-нашему. US Army Reserve, в запасе, значит — якщо завтра війна, так могут и призвать[15], оно и понятно. И в паспорте, и в «военнике» год одинаковый, 1936. До Второй мировой остаётся два с хвостиком, до вступления в неё США — немногим больше: Пёрл-Харбор у них случился, если не путаю, в декабре сорок первого. Так что не могут не призвать.
Ладно, что у нас тут ещё? Ага, профсоюзная карточка. «Союз автостроителей». Ещё одна, тоже «строители», только авиационные. Выданы, соответственно, в тридцатом и тридцать втором, обе просрочены. А вот это уже интересно! Диплом об окончании частной школы пилотажа, город Ньюарк округа Эссекс. Даже новее паспорта, печать слегка пахнет мастикой. Двадцать пять часов налёта? Неплохо для начала. И понятно, почему у меня в бумажнике так немного денег: раз школа частная, то и платить пришлось из своего кармана. Вот несколько квитанций: из прачечной — на постельное бельё, из ссудной кассы — гм, должок приличный, двести долларов отдавать придётся, с почты… А нет, почтовая надорвана: это не Денис получал, это он кому-то отправлял заказную бандероль. Ну да, тот же город Ньюарк, в адресе получателя — нотариальное бюро… Разберёмся. Но сперва надобно перекусить, а то желудок-то уже напоминает.
В свёртке на столе обнаружился кусок желтовато-серого хлеба граммов на двести, коробка овсяных хлопьев и стеклянная бутылка молока. Не богато, но калорийно: Русанов явно старался экономить на разносолах, но не голодать. Соорудив холодную эрзац-похлёбку и пригасив голод, вернулся к осмотру доставшегося «наследства». В ранце, также проштемпелёванном «U. S. ARMY», обнаружились три книги, причём одна из них — наставление по обслуживанию и ремонту авиационного двигателя Пратт Уитни R-1340, драповую кепку, кожаный лётный шлем с маской на меховой подкладке и очками-«консервами», пара перчаток с крагами-раструбами и два револьвера в кобурах: здоровенный Смит-Вессон, изготовленный, судя по клейму, в 1896 году на Императорском Тульском оружейном заводе[16] и того же производства офицерский Наган, только 1912-го. Причём к нагану имелось всего три патрона, вставленных в барабан, зато фирменных.44 SW Russian, произведённых в прошлом году, я насчитал целых восемь коробок! Восемь по дюжине. Почти сотня штук! Этого ж на небольшое сражение хватит! Хотя вряд ли: порох в них дымный, оружие периодически придётся чистить, а то заклинит. Кстати, маслёнка, ёршики и прочие принадлежности для чистки обнаружились тут же, в жестяной коробке из-под персикового мармелада.