Летящие к Солнцу 1. Вопрос веры
Шрифт:
«Но ведь это ЕЕ тело! – возразил двойник. – Неужели тебе не хочется увидеть его в сонной беззащитности? В конце концов, она сама раскрылась! Хам не упустил аналогичного случая, хотя речь шла о его отце. Неужели ты сильнее?»
«Это не вопрос силы, – сказал я. – Это вопрос сохранности моей жизни».
Я опустил взгляд, но не туда, куда хотелось бы двойнику. Осторожно взял одеяло и натянул его до плеча Веронике. Она что-то проворчала во сне, и я поспешил отойти к раковине.
«Какой ты скучный! – вздохнул
«Заткнись и уйди, – попросил я. – Ты обгадил мне большую часть жизни. Ты плакал и смеялся, любил и страдал, сходил с ума, пока я сидел, глядя на неподвижный игрушечный бронетранспортер. Надоело. Теперь я найду способ покончить с тобой и заберу все, чем кормил тебя когда-либо».
«Да ну? – усмехнулся двойник. – Так вот запросто станешь самым обычным человеком? Как же это скучно!»
«Нет. Я буду Риверосом. Последним оставшимся в живых Риверосом, который научится жить счастливо среди людей и вернет миру солнце».
Рядом с раковиной стояло белое пластиковое ведро с надписью красным маркером: "I’m so sorry((". Крышки у ведра не было. Я отодвинул его ногой и встал вплотную к раковине.
Почти сразу от журчания проснулась Вероника. Я слышал ее суетливую возню и попытки одеться под одеялом. Потом она замерла и этаким равнодушно-констатирующим тоном сказала:
– Ты… писаешь в раковину.
– Да, Вероника. Я писаю в раковину. И, если ты уже расположена принимать комплименты, дается мне этот процесс с большим трудом. Кстати, нам принесли ведро.
– Очень мило с их стороны.
По голосу я понял, что ведро останется чистым.
– Ух ты! – проснулся Джеронимо. – Ты писаешь в раковину? Мечта жизни! Я следующий.
– Никто не знает, как я оказался под кроватью?
– Есть подозрения, – сказала Вероника, выбираясь из постели. – Ты храпел, пришлось скинуть тебя на пол и запинать под кровать. Хоть какая-то звукоизоляция.
Я, окончив туалет, сполоснул раковину и руки.
– А ты это сделала до или после того как постиралась?
Вместо ответа мне в голову прилетела подушка. Я уступил раковину Джеронимо, который уже приплясывал рядом.
– Ладно этот! – Вероника махнула на меня рукой. – Но ты-то хоть постыдился бы!
– Мне нечего стыдиться, – заявил Джеронимо. – Когда-то в детстве мы вообще купались в одной ванне. Кстати, почему мы больше так не делаем? Неужели что-то изменилось?
Не стану описывать, что за картины выдала мне больная фантазия. На несколько секунд я залип, глядя на растрепанную Веронику, которая сидела на кровати, болтая босыми ногами, и зевала.
– Куда уставился? – Она перехватила мой рассеянный взгляд.
– У тебя великолепный пресс, – мигом нашелся я. – Что нужно, чтобы накачать такой?
– Тестостерон, – отвернулась Вероника. – Начнешь вырабатывать –
Однако я прекрасно видел, что случайный комплимент угодил в цель. Веронике было приятно. Но хуже всего, что и Джеронимо это почувствовал: он застыл у раковины с глупой улыбкой, сложив из ладоней сердечко.
– Раковина! – крикнула на него Вероника. – Руки! Зубы!
Джеронимо вздрогнул, сердечко распалось.
– Как – зубы? – переспросил он. – У меня ведь даже щетки нет, рюкзак в камере!
– Рот прополощи – сойдешь за первый сорт.
– Ты хочешь, чтобы я склонился над раковиной, в которую…
– Сам виноват. Ты и твой драгоценный Николас.
Вздохнув, Джеронимо принялся ополаскивать раковину.
Когда мы, наконец, уселись за стол, Джеронимо не позволил снять с блюд крышки:
– Прежде чем мы начнем, я бы хотел извиниться за свое вчерашнее поведение, особенно – перед тобой, Вероника. Я зря сказал, что от тебя нет никакого толку. Если бы не ты, нас бы уже давно убили.
Вероника едва заметно покраснела и, пробормотав нечто неразборчивое, отвернулась. Джеронимо обратился ко мне:
– Николас, ты тоже прости за то, что выдумал про тебя несуществующую любовную историю. Тебе я очень благодарен за то, что ты здесь. Да, конечно, мы летели к солнцу, а оказались под землей, и это серьезный минус тебе, как водителю, но я видел, как ты стараешься, и очень это ценю.
Я кивнул с важным видом. И тут с Джеронимо будто порывом ветра сорвало напускную торжественность.
– Я вообще так рад, что мы все вместе, что мы – здесь! Ведь мы – настоящая команда, правда? Воины света, обреченные на успех! От нашего дыханья плавится лед, под нашими шагами расцветает земля! Ну же, друзья! Давайте закрепим это волшебное чувство каким-нибудь совместным ритуалом? «Треугольник Силы»!
Он вытянул одну сжатую в кулак руку по направлению к Веронике, другую – ко мне.
Вероника прикоснулась кулаком к его кулаку, так же поступил и я. Потом наши взгляды встретились.
– Ну же! – торопил Джеронимо. – Сейчас это – буква «Л»! Я генерирую мощный поток, но он, разделившись, хлещет в пустоту с двух концов. Замкните контур, и мы, как катушка индуктивности, породим вокруг себя такое мощное поле, что стены падут и погибнут враги!
Я протянул над столом руку. Средний палец на ней все еще болел. Вероника ответила на жест, предварительно закатив глаза.
И тут, когда треугольник замкнулся, мне вдруг почудилось, будто по всем нам действительно пробежал электрический разряд. Закололо в ладонях, загудел мышцы, волосы Вероники, которые она еще не успела увязать в скучный хвост, приподнялись. Закричал, упав, мой эмоциональный двойник, и комнатка, в которой он жил, уменьшилась в размерах.