Лев для Валерьянки
Шрифт:
— Так то у своих, а ты человек. Видать, рассчитывал залезть, отыскать ценности и удрать. Ты бы и не узнала ничего, ты же не двуликая, и опись имущества тебе Веймур не отдал. — Пьер, блестя серьгами в ушах, настороженно принюхивался. — А в дом нельзя было попасть обычным путем. Наверное… А через крышу никто же и не пробовал.
На улице уже вечерело, и сквозь щели между досок света пробивалось совсем немного, хотя вполне достаточно, чтобы заметить приоткрытую дверь, ведущую в жилую половину.
— Она же раньше была закрыта. Вроде…
Валерку
— На вот, пожуй, поможет успокоиться. Мне точно в детстве помогало. Сейчас разберемся! И подержи-ка. — Берт всунул ей в руку пирожок, а потом и куртку с набитыми карманами, в которую завернул каравай.
Видимо, верзила тоже подумал о чем-то подобном, и обычно добродушное лицо его посуровело и начало изменяться.
— О-о-о… о-го-го! — Лерка видела, как обрастал шерстью тигрястый Веймур, но такого огромного белого зверя рядом с собой даже представить не могла.
Он был очень похож на кота, но какого-то не такого, немного косолапо-медведистого. Необычность меховой ипостаси парня произвела на Валерианну такое впечатление, что она даже на пару секунд позабыла свои страхи, пытаясь понять, кого ей напоминает это здоровенное длиннохвостое взъерошенное чудо.
«Бинтуронг!» — откусив от предложенного пирожка, вспомнила она название необычного зверя из семейства виверровых, называемого кошачьим медведем.
Меховой Берт в зверином облике был очень на него похож, если, конечно, не принимать во внимание его размер и цвет. Размером котомишка был с крупного амурского тигра, а цвета был белого, даже, скорее, молочного с сероватой подпушью.
Пока Лера разглядывала Мохнатого, за ее спиной требовательно зарычали.
— Ничего себе, еще и каракалы! — Развернувшись, она недоверчиво оглядела парочку степных рысей, напружинившихся у приоткрытой двери, как перед прыжком. — Я думала, в графстве Нейрандес только львов увижу, да тигров еще, может быть.
— Оно еще здесь. — Пьер, оставшийся в человеческом облике и не обративший на слова Леры никакого внимания, задумчиво прислушивался к ворчанию братьев. Глаза его сверкали азартом. — Затаилось, и почти нет запаха. Да и этот начинает исчезать. Это странно. А еще…
Пока Валерианна разглядывала братьев, Берт в шкуре бинтуронга уже исчез за дверями, ведущими в жилую половину. Маерши-каракалы скользнули за ним, а через пару минут из глубины темного дома раздалось шипение, трещание, грозные вопли мартовских котов и грохот, как будто эти здоровенные котики гоняют не менее крупную мышь.
Почему парочка братьев вместе с Бертом вдруг так расхрабрилась, Лера поняла по оброненной фыркнувшим Пьером фразе:
— Это девчонка! Сама себя загнала в тупик.
И парень, тоже сменив ипостась, рванул следом, спеша присоединиться к общему веселью.
Если до этого Лера боялась неизвестного
Держа в охапке куртку Берта с запасом провизии, Лера пару раз споткнулась о складки ковра в коридорчике. Потом больно зацепилась плечом за угол, а потом, внезапно не ощутив под ногами пола, кубарем скатилась вниз по темной лестнице и оказалась в самом центре живой пыхтяще-ворчащей меховой кучи.
«Да что же не видно-то ничего? — возмущалась она про себя, пытаясь подняться. — Никакой цивилизации. Свечками, что ли, та бабуся пользовалась?»
Опираться на шевелящиеся гладкие бока, да еще с поклажей в руках, было неудобно.
«И как я себе тут шею не свернула? Дурища», — вспомнив свой забег в потемках и напугавшись уже задним числом, ругала она себя.
Лере очень повезло, что ступенек на лестнице было всего штук пять или шесть, а внизу были, можно сказать, мягкие оборотни. Страшно представить, что случилось бы, будь спуск подлиннее и площадка для приземления потверже.
Котики замерли в тишине, напряженно сопя, будто в засаде, только глаза светились желто-зеленым. И еще было довольно тесно.
— Да как тут свет-то включается? — Лера совершенно не собиралась тихо сидеть в темноте и караулить неизвестное нечто предположительно женского пола. В конце концов, это ее дом, и хотелось бы начать в нем жить без страхов, а еще желательно с комфортом.
— А где воровка? — громко поинтересовалась она вслух, ни к кому конкретно не обращаясь.
— Я не воровка! — раздалось приглушенное злое шипение, словно на раскаленное железо попала вода. — Это мой дом! Убирайтесь!
— Правда? Вот это номер. — Ничего не понимающая Валерианна устало привалилась к чьему-то теплому мохнатому боку. — Еще одна наследница? Другая хозяйка? А я тут тогда зачем?
В ответ на ее вопросы в доме как-то разом вдруг все заскрипело, и неожиданно у них над головами зажегся маленький светильник.
Бок, к которому девушка так удобно пристроилась, оказался Бертовым, и сидели они в тупике, которым оканчивалась лестница. Маленький пятачок перед массивной дверью с множеством металлических пластин с чеканными узорами, символами и абсолютным отсутствием ручки и замка с трудом вмещал их компанию.
— Эй! А кто ты? И почему в завещании тогда было написано мое имя? — пытаясь получить хоть какую-то информацию от незнакомки, поинтересовалась Валерианна.
— А ты кто? И как ты попала в дом? — злобно и не очень-то доброжелательно раздалось из-за запертой, видимо изнутри, двери. А еще что-то подсказывало Валерке, что неизвестной личности оттуда деваться некуда и было бы неплохо, если бы они смогли как-то договориться.