Лев Гумилев: Судьба и идеи

Лавров Сергей Борисович

Л.Н. называл Литву и Великороссию тех лет малыми этносами, зажатыми между двумя могучими системами 886 . Где же искать выход из тупиковой, казалось бы, ситуации: что хуже, что гибельно для Руси, а что даст хоть какой-то шанс на выживание и возрождение? Такой нелегкий вопрос стоял перед Александром Невским. «Русские — враги католической церкви», — говорилось в папской булле шведскому архиепископу. Именно в Прибалтике проходил передний край наступления на Северо-Восточную Русь.

886

Гумилев Л. Н. Древняя Русь и Великая степь. М., Мысль, 1989, с. 539.

Только не понимая всего трагизма ситуации, абстрагируясь от реальности, глядя «с Запада», можно обвинять Александра в «коллаборационизме», высокомерно морализировать по этому поводу. Западный историк Джон Феннел холодно заметил, что находиться в вассальной зависимости от Золотой Орды было позорно и бессмысленно 887 .

Из теплого и уютного кабинета в Лондоне или Кембридже легко было морализировать, куда труднее было принимать решение на ледяном ветру у Чудского озера в эпоху, когда все решалось силой, князю, которого не раз предавал его родной город, человеку, родной брат которого был типичным «западником».

887

Феннел Джон. Кризис средневековой Руси. М., 1989, с. 213.

Из крупных русских историков, даже оценивавших нашествие как «иго», никто не бросил камень в новгородского князя. Г. Вернадский писал: «Будучи убежден, что Русь не может противостоять одновременно натиску немцев и монголов, Александр принял твердый политический курс на ханское покровительство; он никогда не отходил от этого, и его наследники продолжали вести такую же политику в течение почти столетия...» 888 При этом историк, различая этапы нашествия, отмечал, что политика Тимура сделала монгольскую власть для русских более приемлемой 889 . Е. Шмурло, однозначно принимавший концепцию «ига», считал, что князь Александр прилагал невероятные усилия «ввести расхлеставшееся татарское море в должные границы, примирить возмущенное чувство русских людей с неизбежностью ига» 890 .

888

Вернадский Г. В. Русская история. М., Аграф, 1997, с. 69, 70.

В «Евразийском временнике» (1925 г.) была его статья, озаглавленная однозначно: «Два подвига Александра Невского».

889

Вернадский Г. В. Русская история. М. Аграф, 1997, с. 71.

890

Шмурло Е. Русская история. М., Аграф, 1997, с. 104.

Для Л.Н. Александр Невский — ярчайший пример пассионария. Он — мастер маневренной войны, он наиболее последовательный борец за Русь, защитник суперэтноса и его культуры от железного натиска католической Европы или, что одно и то же, от колониального порабощения 891 . Поэтому он отказывается от любого культурного обмена с Западом, даже от дозволения религиозных диспутов 892 . Союзом с монголами ему удалось остановить крестоносный натиск. Поэтому договор Александра с ханами Батыем и Берке, согласно мнению Л.Н., был по сути «военно-политическим союзом, а «дань» — взносом в общую казну на содержание армии» 893 . В этой борьбе он противостоит не только своему городу-республике, много раз предававшему его, он противостоит этносу, находящемуся, согласно Л.Н., «в маразме», в полной неспособности к отражению внешней угрозы... Здесь Л.Н. явно перегибал в угоду своей концепции, но не так уж сильно. Не так сильно, ибо очень осторожный в оценках Г. Е. Грумм-Гржимайло тоже отмечал, что «князья не испытывали ни государственного, ни национального стремления к единству» 894 .

891

Гумилев Л. Н. Древняя Русь и Великая степь, с. 523, 527.

892

Там же, с. 524.

893

Гумилев Л. Н. Историко-философские сочинения князя Н. Трубецкого. — В кн.: Трубецкой Н. С. История, культура, язык. М., Прогресс, 1995, с. 29.

894

Грумм-Гржимайло Г. Е. Западная Монголия и Урянхайский край. Л., 1926, с. 206.

Важнее всего для нас все-таки не оценки историков XIX или XX в., и даже не гумилевское признание всех заслуг князя Александра и его безусловной пассионарности. Гораздо интереснее и весомее оценка Александра

172

Невского в более близкое к нему время. Несмотря на то что он был канонизирован лишь в 1547 г., почитание его как святого началось сразу же после кончины: открытие мощей Александра Невского произошло перед Куликовской битвой, когда «бяху вси людие в страсе велице утесняеми» 895 .

895

Прохоров Г. М. Повесть о Митяе. Л., Наука, 1978, с. 107.

Выбор пути стоял не только перед Александром, но и перед каждым русским человеком. Необходимо было выбрать ту культуру, которая ему больше подходила: западную, католическую, или восточную, православную. Ведущая роль тут, согласно Л.Н.,

принадлежала не догматике, а мироощущениям, «симпатичным друг другу» 896 . Здесь «срабатывала» такая таинственная сила, которую Л.Н. назвал комплиментарностъю, «срабатывала», естественно, в пользу «своего» суперэтноса. До нашествия «свои» — это греки, болгары, половцы, но не католики, не мусульмане. Согласно Л.Н., с западной стороны грозила подлинная оккупация, а с другой — «большой набег» 897 .

896

Гумилев Л. Н. Древняя Русь и Великая степь, с. 527.

897

Там же, с. 532.

При всей необычности и условности гумилевского определения «большой набег» оно все же ближе к истине, чем «оккупация» или «порабощение», хотя бы потому, что ни на Руси, ни в Польше или Венгрии монголы не оставляли постоянных гарнизонов. Да и не могли они это сделать, ибо по реальным оценкам численность монгольской армии была где-то между 30 тыс. (Н. Веселовский) и 120–140 тыс. (В. Каргалов). При этом последние цифры, вероятно, завышены уже потому, что в этом случае нужно было иметь конницу примерно в 500 тыс. голов, а где взять корм, особенно зимой? Это абсолютно нереально и потому, что после похода в северной части Руси Батыю пришлось дать войскам продолжительный отдых в южнорусских степях «для ремонта конского состава» 898 . Слова древних авторов о 300–400-тысячной армии вообще фантастичны, т. к. это больше всего мужского населения тогдашней Монголии.

898

Хара-Даван Э. Чингисхан как полководец и его наследие, с. 160. Оценка в 20 тысяч многократно подтверждается разными источниками и авторами (Мункуев Н. Заметки о древних монголах. — В кн.: Татаро-монголы в Азии и Европе. М., 1977, с. 397, 398).

Могла ли даже 30–60–80-тысячная армия быть раздроблена еще на сотни гарнизонов? После побед Батыя, уже как главы Золотой Орды, на его долю приходилось всего 2 тыс. «настоящих» воинов, а с ополчением (т. е. отчасти «обслугой») — 25 тыс. 899 . Монголов ограничивало это соотношение сил; их толкало на союз с Александром Невским и другое: Батый хотел иметь надежный тыл, поскольку все время должен был считаться с внутриполитической обстановкой и интригами в самой Монголии, в улусе.

899

Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. Т. 24, с. 633, 635.

Комплиментарность «срабатывала» уже потому, что с начала «оккупации» до принятия Ордой ислама, как государственной религии (1312 г.), прошло более полувека. Первый мусульманин из правителей Орды — Берке (брат Батыя) в 1240 г. разрешил учредить в самом Сарае православную епископию. Ислам нравился отнюдь не всем татарам, и тогда они шли в русские княжества и оседали там, происходила метисация. «Так появились на Руси, — пишет Л.Н., — Аксаков, Алябьев, Чаадаев, Шаховской, Шереметев, Юсупов». В полном списке, включавшем 65 фамилий, есть, кстати сказать, и фамилии нескольких историков и философов-классиков, по-разному оценивавших «иго»: Карамзин, Милюков, Татишев, Чаадаев 900 . В этом же списке присутствуют Ахматовы, но, как известно, настоящая фамилия А.А. была другая.

900

Гумилев Л. Н. От Руси до России. М., Дрофа, 1997, с. 538.

Комплиментарность же римско-германского суперэтноса с восточными соседями была отрицательной 901 . Монголы принимали православие, ислам или буддизм, но не католическую религию. Это был не поиск выгоды, а симпатия, лежащая в сфере подсознательного, природного. Комплиментарность русских и монголов поддерживалась и веротерпимостью «оккупантов». Чингисхан провозглашал это так: «Уважаю и почитаю всех четырех — Будду, Моисея, Иисуса и Магомета — и прошу того, кто из них в правде наибольший, чтобы он стал моим помощником» 902 . Но это, так сказать, теория, а практика была закреплена указом Менгу-Тимура: «На Руси да не дерзнет никто посрамить церквей и обижать митрополитов и подчиненных ему» 903 . Резюмируя эти многочисленные доказательства веротерпимости, Э. Хара-Даван писал: «Ханы выдавали русским митрополитам золотые ярлыки, ставившие церковь в совершенно независимое от княжеской власти положение» 904 .

901

Там же, с. 542.

902

Федоров С. А. Донцы в наследии Чингисхана. — «Вольное казачество». Прага, 1928.

903

Хара-Даван Э. Чингисхан как полководец и его наследие, с. 193.

904

Там же, с. 192.