Лев Гумилев: Судьба и идеи
Шрифт:
И сбылось... Кстати, в воспоминаниях одной из самых близких подруг А.А. — Валерии Срезневской можно прочесть о подобном же отношении к отцу Л.Н.: «Эта смерть (Н. Гумилева. — С.Л.) не отразилась в ее стихах. Как в «Вечере», «Чертах», «Белой стае», так и в последующих книгах Гумилев занимает очень скромное место... Отчего? Кто сможет ответить?» 945
944
Цит. по: Носик Б. Анна и Амадео. М., Радуга, 1997, с. 173.
945
Срезневская В. С. Воспоминания. — «Искусство Ленинграда», № 2, 1989, с. 57.
В 20-х гг. в Бежецк регулярно отправлялись 20 руб. в месяц, тогда как кормежка любимого шилейкинского пса Тапы
Поистине он старался создавать как можно меньше проблем маме, и отстраненность взрослого Л.Н. была реакцией на ее холодность и отстраненность 20-х гг. Не мог он не переживать (или вспоминать о пережитом в детстве, в юности) перипетий ее личной жизни, ее вечной неустроенности. Сама А.А. писала: «Чужих мужей вернейшая подруга и многих безутешная вдова» 948 .
946
Лукницкий П. Цит. соч., с. 192.
947
Там же, с. 337.
948
Цит. по: Носик Б. Анна и Амадео. М., Радуга, 1997, с. 185. Кстати, в «Записных книжках» Ахматовой А. Модильяни поминается куда чаще, чем Л.Н.
Видел Л.Н. и вечную позу, вечное ее «стремление казаться». Отсюда родилась его блестящая фраза, тем более удивительная, что сказал ее маленький Лёва: «Мама, не королевься!» 949 Не мог не заметить этого смышленый неначитанный провинциал.
Исследователи интерпретировали «королевствование» по-разному. Литературовед Наталья Роскина относила это к «необычайному благородству» и «гармоничной величавости» А.А. 950 . Можно все это объяснять и по-другому, куда более жестко: всю жизнь А.А. «лепила свой имидж», говорила «на запись» (А. Найман), давила на собеседников, вызывая у них робость, страх, трепет, оцепенение, в общем, создавая «монархический образ» 951 . Правда, это согласно «злому» А. Жолковскому, хотя, возможно, он и недалек от истины. Но вот как писал деликатный Корней Чуковский: «Мне стало страшно жаль эту трудно живущую женщину. Она как-то вся сосредоточилась на себе, на своей славе — и еле живет другим» 952 . Недавно одна моя знакомая обратила мое внимание на известные стихи А.А., хорошо иллюстрирующие приведенные суждения:
949
«Звезда», 1989, № 6, с. 97.
950
Там же.
951
Жолковский А. Анна Ахматова. Пятьдесят лет спустя. — «Звезда», 1996, №9, с. 216, 217–219.
952
Там же, с. 211.
Отсюда и мифы, и какие-то странные признания, бездумно сделанные, и не менее странная смесь восхищения и ненависти к «тирану». К одному из подобных мифов относится сообщение о представлении А.А. к Нобелевской премии 953 . Не странно ли звучат такие слова: «Как известно из записных книжек Блока, я не занимала места в его жизни?» 954 То ли это обида, то ли кокетство: не занимала, по его записным книжкам, а на самом деле?..
953
Будыко М. Рассказы Ахматовой. — «Звезда», 1989, № 6, с. 85.
954
Роскина Н. Как будто прощалась снова... — «Звезда», 1989, № 6, с. 10.
Как уже я говорил, о Сталине А.А. писала по-разному. С одной стороны, она совершенно определенно заявляет: «Меня спас Сталин» (имелась в виду эвакуация самолетом из блокированного Ленинграда в сентябре 1941 г.) 955 . Вместе с тем А.А. приводит следующее любопытное объяснение своей милости у «вождя»: «Очевидно, около Сталина в 1946 году был какой-то умный человек, который посоветовал ему остроумнейший ход: вынуть обвинение в религиозности моих стихов и заменить его обвинением в эротизме» 956 . Но с другой стороны, Сталин — гонитель ее поэзии; касаясь судьбы своего сборника «Из шести книг», она замечала: «... Когда его показали Сталину, он решил, что стихотворение «Клевета» (1923) написано недавно и велел запретить книгу» 957 .
955
Анреп Борис. О черном кольце. — «Звезда», 1989, № 6, с. 61.
956
Записные книжки Анны Ахматовой (1958–1966). Москва-Турин, 1996, с. 230.
957
Там же, с. 264.
«Сталинская тема» с какой-то маниакальной силой проходит через все «Записные книжки 1958–1966
Упомянутая тема многократно возникала и после войны. «В сороковом году Усач спросил обо мне: „Что дэлаэт монахиня?“» 959
958
Там же, с. 697.
959
«Литературная газета», 4 января 1989 г.
Все это понимал взрослый Л.Н., если уж и мальчишкой замечал «королевствование» матери и еще — ее «редкий антипедагогический дар» 960 . Но после «второй Голгофы» к этому добавилась обида за «неучастие» в его вызволении из лагеря и предубеждение против матери, если верить словам Эммы Герштейн 961 .
Можно ли последней верить — это вопрос. Дело в том, что она родилась в 1903 г., а «пик» активности мемуаристки приходится на 80–90-е гг. 962 . Рецензент воспоминаний Э. Герштейн отметил, что это — мстительный текст, неприятно сводящий счеты с человеком, с которым мемуаристка поссорилась 30 лет назад. Рецензент подчеркивал, что ему абсолютно чужд и сам принцип мемуаристки: «Настало время, когда... темные места можно и нужно высветить» 963 .
960
«Аврора», 1991, №11, с. 12.
961
Герштейн Э. Книга жизни. Предисловие к «Записным книжкам Анны Ахматовой (1958–1966)», Москва-Турин,1996, с. ХШ.
962
Я уже ссылался на ее воспоминания «Новое о Мандельштаме» (Париж, 1986) в связи с разграблением архивов, а в 1998 г. в журнале «Знамя» вышли ее новые записки «Надежда Мандельштам» (№ 2, 1998).
963
«Общая газета», 19–25 марта 1998 г.
Мне также далеко не все у Э. Герштейн кажется правдоподобным. Например, ее утверждение о том, что А.А. находилась под сильным воздействием направляющей руки Надежды Яковлевны. Вместе с тем эти воспоминания дают потрясающе интересный материал для выяснения отношений Л.Н. с матерью. Из письма Льва к Эмме выясняется, что в 1957 г. было какое-то просветление в отношениях Л.Н. и А.А. Он тогда болел и записал: «Мама... с нею чудо. Она опять такая хорошая и добрая, как 20 лет назад» 964 .
964
Герштейн Э. Книга жизни. Предисловие к «Записным книжкам Анны Ахматовой (1958–1966)», Москва-Турин, 1996, с. XIII.
Но в 1961 г. произошел окончательный разрыв. Сказывалась не только старая обида за «неучастие», огорчали его и слова, которые А.А. говорила кому-то о сыне. Он опровергал их, сердился, жаловался на непонимание: «Говорят, что я вернулся из лагеря озлобленным, а это не так. У меня нет ни ожесточения, ни озлобленности. Напротив, меня здесь все занимает: известное и неизвестное. Говорят, что я переменился. Немудрено. Согласен, что я многое утратил. Но ведь я многое и приобрел. У меня замыслов на целую библиотеку книг и монографий. Я повидал много Азии и Европы» 965 . Несмотря на все оговорки о ненадежности Эммы Герштейн как мемуаристки, я верю — именно так говорил (да и действовал) Л.Н. во все годы нашего знакомства, Герштейн тут ничего не придумала. Ведь сама А.А. писала о сыне: «Он стал презирать и ненавидеть людей и сам перестал быть человеком» 966 . Результаты подобных отношений зафиксированы и в письме А.А. к своему младшему брату, Виктору Горенко: «Передать твой привет Лёве не могу — он не был у меня уже два года, но, по слухам, защитил докторскую диссертацию и успешно ведет научную работу» 967 . В интервью, данном в 1989 г., Л.Н. подтверждал слова его матери: «Наше общение носило скорее эпизодический характер» 968 .
965
Там же, с. XII.
966
Там же, с. 667.
967
«Звезда», 1989, № 6, с. 151.
968
Там же, с. 132.
В упомянутом интервью обращает на себя внимание обида за его «Голгофу», за ее «неучастие»: «На самом деле заявление о моем освобождении она не подавала, следовательно, никаких хлопот реальных и быть не могло. Когда я вернулся из Омского лагеря, я спросил, почему же она не подала заявления? На это она ответить мне не смогла, хотя и училась на Высших женских юридических курсах в Киеве в 1910 году. Мама не усвоила того, что любое дело должно начинаться с подачи заявления, или, как говорили раньше, с прошения. Она думала, что если она страдает, то ей должны пойти навстречу... Этот вопрос к маме («В чем выразились твои хлопоты?») вызвал неполное понимание моей матери. В дальнейшем этот разговор был использован ее подругами (среди которых были и просто приживалки) для того, чтобы настроить маму против меня».