Лев правосудия
Шрифт:
Бинго. Вот мы наконец и вышли туда, куда я пыталась его заманить. Он почти попался. Лайтио, наверное, ухмыляется в усы.
— У нас есть фотографии, на которых он топит тело Дольфини в том болоте. Сделанные так хорошо, что даже лучшие эксперты не смогут уверенно определить подделку. Сколько дашь за них?
— Сначала надо посмотреть.
Я вынула из кармана конверт. Сейчас Лайтио должен выйти и придать нашей драме новый оборот. Рютконен встал передо мной, пристально посмотрел в глаза, словно различил Хилью под маской Рейски. Мы оба пытались не моргать.
—
Я протянула конверт, Рютконен не шевельнулся. Он должен был сам сделать шаг навстречу своему подарку, но он остался стоять так далеко, что едва мог дотянуться до конверта. Несмотря на холод, его лоб блестел от пота.
Мы с Лайтио долго обдумывали, стоит ли рисковать. Снимки были такого низкого качества, что в суде их забраковали бы через секунду, да и Рютконен все бы понял с первого взгляда. Но это было единственным средством заставить его раскрыть, на чьей он стороне. При изготовлении фотографий мне пришлось прибегнуть к помощи Петера: он знал, как их монтировать и обрабатывать, но при этом проявлял лишнее любопытство. Я внушала ему, что это нужно для мести за смерть Рипы, но едва ли он поверил. Однако я взяла с него клятву не рассказывать Монике.
Вопреки собственному утверждению, что нужно посмотреть фотографии, Рютконен не открыл конверт, а сразу сунул в карман. В голове раздался сигнал тревоги, но было слишком поздно: внезапно я обнаружила, что смотрю в дуло револьвера. Рютконен целился мне прямо в голову.
— Кем бы ты ни был, ты знаешь о моих делах слишком много. От этого могут быть досадные последствия.
Рейску тоже бросило в пот, и меня утешало лишь то, что я здесь не одна и весь наш разговор записывается. Возможно, случай с Рипой внушил Рютконену убеждение, что убивать легко.
— Ты жалкий дилетант, если отдал фотографии просто так. Ничего другого ты не заслужил.
Рютконен поднял ствол к моему виску. От смерти с ее косой меня отделяла пара десятков сантиметров.
— Черт, Рютконен, не стреляй! — заорал Лайтио, выбираясь из леса.
Его брюки были в снегу, ботинки скользили. Оружие Рютконена обратилось на него. В одно мгновение Лайтио оказался между мной и смертью. Он тяжело дышал и не вынул собственного пистолета.
— Какого черта ты здесь? Тебе-то чего надо? — Рютконен побагровел, пистолет дрожал в его руке.
— Признайся, что ты человек Гезолиана и сам убил Ристо Хаапалу, — за нас обоих ответил Лайтио. Уверенность в его голосе казалась напускной.
— Кто такой Ристо Хаапала?
— Бездомный алкоголик, которого ты напоил вином с отравой!
Я больше не могла говорить голосом Рейски, и Рютконен вздрогнул, услышав мой крик. Я опустила лицо, надеясь, что козырек меховой шапки спрячет меня от взгляда Рютконена. Достаточно ли Лайтио его отвлек, чтобы я могла незаметно вытащить оружие? Вот только руки мои, похожие на две хрупкие ледышки, не внушали доверия.
— Вы несете полную чушь. У меня есть дела поважнее, чем гоняться за бездомными алкоголиками.
— Ристо лишь подвернулся тебе под руку, пока ты искал Давида. Сначала ты велел взломщикам обшарить «Санс ном», потом сторожил это
— А ну руки из кармана! — рявкнул Рютконен, заметив мою попытку вынуть пистолет. — Юрий, сюда! — закричал он в сторону лесу. — И я не так глуп, чтобы прийти сюда в одиночестве, и вы едва ли явились без оружия. Юрий, обыщи их!
Из-за угла гостиницы вышел Юрий Транков. Его губы дрожали, домашняя обувь скользила на снегу.
— Смотри-ка, ублюдок Паскевича! — по-английски закричал Лайтио. — Я был прав, дерьмо тянется к дерьму!
Судя по виду Транкова, он бы охотно врезал Лайтио, но вместо этого последовал приказу босса и грубо обыскал его. Служебное оружие нашлось в кармане куртки, и Транков передал его Рютконену.
Настала моя очередь. Как меня могли когда-то волновать прикосновения этих рук? Транков знал, что иногда я выступаю в облике мужчины по имени Рейска. Догадался ли он, что за усами и очками скрывалась я? И если догадался, имело ли это для него какое-нибудь значение? Вот он отыскал «глок», но даже не взглянул мне в лицо: узнал ли он тот самый пистолет, который держал в руках у себя в студии? Лицо Транкова было застывшим, будто маска, но я не сомневалась: он должен был узнать меня, хотя бы по запаху. С моим пистолетом в руках он сделал пару шагов назад, вынул патроны и положил оружие к себе в нагрудный карман.
— Ты точно знаешь, что больше ничего нет? — на неуверенном английском спросил Рютконен.
Транков кивнул, но вид у него был далеко не самый бодрый.
Рютконен покачал в руках два полицейских служебных револьвера, потом выбрал принадлежавший Лайтио.
— Лучше покончить с этим делом прямо здесь. Чтобы никакой след не привел ко мне.
— Это так необходимо? — всхлипнул Транков.
— Всегда ненавидел этого сукина сына.
Рютконен прицелился в стоящего передо мной Лайтио; тот инстинктивно бросился в сторону. Пуля попала ему в бедро, и он с проклятиями упал на землю, опрокинув меня под себя.
— Напрасные попытки. Игра закончится сейчас.
Рютконен снова поднял оружие и шагнул вплотную к Лайтио, так что мог прижать дуло пистолета к его голове. Я не осмеливалась пошевелиться, а Лайтио прикрыл меня собой, словно надеялся и мертвым защитить от пуль Рютконена.
— Прекрати! — закричал Транков. — Разве ты не понимаешь, кто это?
Рютконен повернулся к нему, но по-прежнему держал Лайтио под прицелом. Я приподнялась, чтобы видеть Транкова. Теперь у него тоже был в руках пистолет, нацеленный на Рютконена.
— Мара, убери оружие! Отпусти их! Это же Хилья!
— Какая Хилья? Эта девка Сталя? Что тебе до нее?
— Отпусти их, или я буду стрелять!
— Идиот! Забыл, на кого ты работаешь! Не на них, а на меня!
— Нет! Я хочу начать новую жизнь, а не убивать людей с тобой за компанию. Убери оружие, или…
На мгновение Транков закрыл глаза, а потом, без кровинки в лице, выстрелил Рютконену прямо в голову. У того не было ни единого шанса; я едва успела отползти и выдернуть Лайтио, чтобы труп не упал прямо на нас. Не знаю, кто кричал громче всех; возможно, я сама.