Лев правосудия
Шрифт:
Транков рухнул на колени в сугроб, уронил оружие и разразился слезами, бормоча что-то по-русски. Волоча за собой Лайтио, я отползла подальше от трупа, чтобы не запачкаться в крови. Констебль был бледен и тяжело дышал. Я сняла с его шеи горчичного цвета шерстяной шарф и попыталась перевязать кровоточащее бедро.
22
К счастью, рана Лайтио оказалась неглубокой, пуля только разорвала кожу. Перевязав рану, я осмелилась пощупать пульс у Рютконена, но через перчатки ничего не почувствовала. Да и количество мозгов, разлетевшихся по снегу, говорило о том, что такая попытка была напрасной. Я заставила себя вытащить
Транков по-прежнему сидел в снегу на коленях и плакал. Я сняла меховую шапку и парик, содрала приклеенные усы, охнув от боли. Потом подошла к Транкову и тронула за плечо.
— Юрий… Не знаю, что сказать.
— Я убил человека. Меня посадят в тюрьму. — Транков уже успокоился настолько, что снова заговорил по-английски. — Но я не мог допустить… Не тебя.
Я задумалась: так кого в конце концов посадят? Транков застрелил Рютконена, но мы с Лайтио тоже были не в лучшем положении. Так что, возможно, моим следующим адресом будет Хямеенлинна. [33] Наверное, Лайтио сообразит, как нам следует поступить, он ведь все-таки полицейский. Конечно, и я знаю закон, но следовать ему именно сейчас казалось непомерно тяжелым делом.
33
Хямеенлинна— город и муниципалитет в Финляндии в провинции Канта-Хяме в губернии Южная Финляндия. Город сначала возник как поселение около основанного шведом Биргером Ярлом в 1249 году замка Кроноборг, или Тавастборг. С 1837-го по 1972-й там была тюрьма, в том числе женская. Сейчас это исторический памятник. (Прим. перев.)
Я вернулась к Лайтио. Он морщился от боли, но выглядел удивительно веселым. Может, это шок?
— Я все же не верил, что Рютконен сможет выстрелить. Он оказался еще большим дерьмом, чем я думал. Ты в порядке, девочка моя?
— Со мной все хорошо. А ты как?
— Немного болит. Но это не смертельно. Его ствол у тебя? Дай-ка его мне.
Я ногой подтолкнула пистолет Юрия к Лайтио, так как не хотела его касаться.
— Где пушка Рютконена?
— Скорее всего, под ним.
— Пусть остается там. Пока все складывается неплохо.
— В каком смысле?
Становилось холодно, и я вновь натянула шапку Рейски.
— Я кое-что задумал. Послушайте-ка, дети мои. Если из-за этого кто-то и угодит в дерьмо, то пусть это буду я. Все в ЦКП знают, как мы не ладили с Рютконеном — до такой степени, что в конце концов дошло до перестрелки. Вы двое здесь никогда не были. Оставьте мне второй пистолет и проваливайте отсюда.
— Чего ты добиваешься? — Я не сразу сообразила, чего он хочет. — Ничего не выйдет. На твоих руках нет пороховой гари, эксперты сразу выведут тебя на чистую воду.
— Я выстрелю еще раз, а потом схвачусь за сердце и изображу приступ на нервной почве. В больнице сперва прикинусь, будто память отшибло, а тем временем сочиню подходящую байку. Ты думаешь, я глуп, будто слепой рысенок? Для руководства ЦКП это дело окажется крепким орешком. Их лучший сотрудник — осведомитель мафии! — Лайтио скривился от боли: давала о себе знать рана на бедре. — Идите отсюда, я сам вызову «скорую» и полицию. А труповозку не буду. Переведи все это Транкову. Возможно, у меня появится основание пересмотреть свое мнение о нем. Где твоя машина? Забери этого парня и прикажи держать
— Ну а следы… и все другое? Это ни в коем случае не пройдет!
— Ты меня недооцениваешь, девочка! Увези мое оружие и свое тоже. Уничтожь это и свою запись как можно быстрее. — Лайтио вручил мне видеокамеру, которую прикрепил под козырек шляпы, как налобный фонарь. — Дай закурить. А дальше я сам справлюсь.
Я отыскала коробку для сигар и спички во внутреннем кармане его пиджака, откусила кончик и раскурила. Потом посмотрела на Транкова и прикоснулась к его руке.
— Юрий, пойдем. Все кончилось.
— Но полиция… — Юноша смотрел на меня с сомнением.
— Лайтио обо всем позаботится. У меня рядом машина. Иди за мной.
Совсем не хотелось оставлять Лайтио в лесу — с кровоточащей раной и в обществе трупа. Что, если власти задержатся, а я не слишком хорошо перевязала рану? Оставалось верить, он знает, что делает. А ведь он пытался закрыть меня от пуль Рютконена своим телом! От этой мысли я чуть не повернула назад.
Вместо этого я дала Транкову найденный в кармане Рейски не первой свежести носовой платок и приказала прекратить рыдания. Мы пробрались по заснеженной тропе к машине, и она, к счастью, завелась без капризов. Я молчала, пока мы не попали на Хангонтие. Транков сидел с закрытыми глазами, откинув голову. Куда мне его отвезти? Если в Лэнгвике кто-то есть, они сразу увидят, как он выбит из колеи, а если я привезу его на Юрьонкату, вопросам Моники не будет конца.
— Юрий, слушай-ка внимательно. Если сделаешь, как я скажу, с тобой ничего не случится. Лайтио возьмет вину на себя. Тебя даже не было в Коппарняси. Рютконена застрелил Лайтио. Нас с тобой там даже близко не было.
Было похоже, что мои слова не достигли его сознания, и я повторила все сначала.
— В Финляндии можно делать так?
— Мы попытаемся.
— Хилья, я не хочу этого! Рютконен заставил меня сотрудничать. Он сказал, что упечет меня в тюрьму за похищение Хелены Лехмусвуо, если я не сделаю, как он прикажет. И я так хотел начать новую честную жизнь!
— Значит, ты старался завязать со мной отношения, чтобы раздобыть для Рютконена сведения о Давиде Стале?
— Я хотел отомстить за нашу неудачу в Бромарве. — Транков опять закрыл глаза и кивнул. — Но жажды мести хватило ненадолго. Я скоро понял, как удачно вышло, что ты увезла Лехмусвуо от Паскевича. Возможно, благодаря тебе я получил шанс на новую жизнь. Я совершенно искренне хотел нарисовать тебя, быть с тобой… Но ты ведь все-таки любишь Сталя.
— Ой, Юрий, я сама не знаю, люблю ли я хоть кого-нибудь. Разве это имеет значение? Ты спас жизнь мне и Лайтио, и за это я буду тебе благодарна до конца моих дней. — Я оторвала руку от руля и взъерошила волосы Юрия, словно он был мой младший брат. — Когда ты понял, что перед тобой не мужчина, а я?
— Ты думаешь, я тебя не узнаю? Я художник и вижу суть под любой маскировкой. И я не мог позволить Рютконену застрелить тебя. Приходилось выбирать, и я теперь убийца.
Трудно было что-то добавить. Получается, и я тоже убийца: ведь я совместно с Лайтио состряпала план, в результате которого погиб человек. Не важно, кто в конце концов стрелял, мы все были виновны. Кровь моего отца текла во мне, и я была ничем не лучше Транкова. В зеркальце заднего обзора я видела те же глаза, что и у Кейо Суурлуото на свадебной фотографии моих родителей. Захотелось кричать. У машины впереди внезапно замигал сигнал поворота налево, я притормозила, автомобиль занесло. Транков бормотал что-то по-русски: молился, что ли?