Левая рука тьмы (сборник)
Шрифт:
— Почему он ничего не говорил о большом корабле?
— Он сам не знал о нем. До прибытия в Оргорейн я никому не говорил о нем.
— К чему тогда вся эта болтовня? Он хотел, чтобы вы выполнили свою миссию в Оргорейне. Он действовал совместно с фракцией Открытой торговли. И после этого вы будете говорить, что он не предатель.
— Конечно. Он знал, что как только какая-то нация вступит в Экумен, все остальные последуют за ней. Так и будет. И Сит, и Перунтер, и Архипелаг присоединятся к нам. Он очень любил свою страну, но служил он не ей
— Экумену? — спросил Аргавен.
Он был удивлен.
— Нет. Человечеству.
Говоря это, я не знал, что говорю лишь частично правду. Не менее верно было бы сказать, что действия Эстравена проистекали из личных чувств, из ответственности перед одним-единственным человеком и из преданности ему. Этот человек — я. Но и это было бы не всей правдой.
Король не отвечал. Его обвисшее, покрытое морщинами лицо снова было обращено к огню.
— Почему вы вызвали свой корабль раньше, чем известили меня о своем прибытии в Кархид?
— Чтобы освободить вам руки, ваше величество. Сообщение достигло бы также и лорда Тайба, который мог бы отправить меня обратно в Оргорейн или застрелить, как приказал застрелить моего друга.
Король ничего не сказал.
— Моя собственная безопасность не так уж много значит, но у меня есть долг перед Гетеном и Экуменом, задача, которую я должен выполнить. Я сначала сигнализировал кораблю, чтобы получить возможность выполнить свою миссию. Так посоветовал мне Эстравен, и он был прав.
— Что ж, это неплохо. Во всяком случае, они приземлятся здесь, мы будем первыми. И все они похожи на вас, все извращенцы и всегда в кеммере? Странная честь принимать подобных гостей. Скажите лорду Герчерну, управляющему дворцом, как их следует принимать. Проследите, чтобы не было обид и оскорблений. Их разместят во дворце там, где вы сочтете нужным. Я хочу оказать им честь. Однако вы молодец — представили сотрапезников лжецами, а потом дураками.
— А вскоре союзниками, ваше величество.
— Знаю! — резко сказал он. — Но Кархид первый!
Я кивнул.
После недолгого молчания он сказал:
— Как это было — переход через Лед?
— Нелегко.
— Эстравен — подходящий человек для таких безумных предприятий. Он был крепок, как железо, и никогда не терял голову. Мне жаль, что он мертв.
Я не нашел ответа.
— Я дам вашим соплеменникам аудиенцию завтра после полудня во втором часу. Есть ли у вас еще что-нибудь?
— Милорд, не отмените ли вы указ об изгнании Эстравена, чтобы вернуть ему честное имя?
— Пока нет, господин Ай. Не торопитесь. Что еще?
— Больше ничего.
— Тогда идите.
Даже я предал его. Я сказал, что не посажу корабль, пока не будет отменено его наказание, пока он не вернет себе доброе имя. Но я не мог пренебречь тем, ради чего он умер. Это все равно не вернуло бы его к жизни.
Остаток этого дня я вместе с лордом Герчерном и другими готовился к приему экипажа корабля. Во втором часу мы на моторных санях
На экране экипаж должен был хорошо видеть терминатор, проходивший по Великому Континенту от залива Гутон до залива Чарисьюн, пики Каргаза, все еще освещенные солнцем. Наступали сумерки, и тут мы увидели, что одна из звезд опускается.
Она опустилась в реве и великолепии. От большого озера воды и грязи, образовавшегося под ней, поднимался пар, белый, как ее стабилизаторы. Под болотом была вечная мерзлота, твердая, как гранит, и корабль аккуратно опустился на нее.
Озеро быстро замерзало, и огромная рыба, балансируя на хвосте, отражалась темным серебром в сумерках Зимы.
За мной Фейкс из Стерхеда проговорил первые слова с начала спуска:
— Я рад, что дожил до этого.
Так сказал Эстравен, глядя на лед, на смерть. Так он сказал бы этим вечером.
Чтобы отвлечься от горьких сожалений, я пошел по снегу к кораблю. Почва вокруг уже замерзла, и, когда я подходил, открылся люк и оттуда грациозной дугой спустился трап. Первой шла Ланг Хес Нью, не изменившаяся, конечно, поскольку с того момента, как я последний раз видел ее, я прожил три года, а она несколько недель. Она посмотрела на меня, на Фейкса и на остальных сопровождающих и остановилась у подножия трапа. Торжественно произнесла она по-кархидски:
— Я пришла с дружбой.
Для нее все мы были чужаками. Я позволил Фейксу первым приветствовать ее.
Он указал ей на меня, и она подошла, взяла меня за руку, как принято у моего народа, и сказала, глядя мне в глаза:
— О, Дженли, я вас не узнала!
Странно было после такого промежутка времени услышать женский голос. Остальные члены экипажа тоже вышли из корабля. Это был мой совет: нельзя проявлять недоверие с кархидцам и тем оскорблять их шифгретор.
Все они вежливо здоровались с кархидцами. Но мне эти мужчины и женщины казались странными. Голоса их тоже звучали странно: слишком глубоко и резко.
Они были похожи на стадо больших необычных животных двух различных видов: большие обезьяны с разумными глазами, все в кеммере. Они пожимали мне руки и дотрагивались до меня.
Я держал себя в руках и рассказал Хес Нью и Тьюлеру во время поездки на санях в Эрхенранг самое необходимое из того, что им следовало знать. Но когда мы добрались до дворца, я немедленно ушел в свою комнату.
Вошел врач из Сассинота. Его спокойный голос и юное серьезное лицо, не мужское и не женское, а просто человеческое, показалось мне таким знакомым и правильным, что мне стало не по себе.