Левая рука тьмы
Шрифт:
— Нет, — сказал другой. Эстравен спросил:
— Как получилось, что ты, Лорд Стока, оказался здесь в отдаленных землях один?
— Я часто прихожу сюда, — ответил Стоквен.
Он пощупал пульс юноши и притронулся к его руке, чтобы убедиться, нет ли у него лихорадки, и на мгновение приложил свою ладонь к ладони Эстравена, и их руки совпали палец к пальцу, словно две руки одного человека.
— Мы смертельные враги, — сказал Стоквен.
— Мы смертельные враги, — ответил Эстравен. — И все же я никогда раньше не видел тебя.
Стоквен отвернулся от него, скрывая свое лицо.
— Когда-то, давным-давно, я видел тебя, — сказал он. — И я хотел бы, чтобы был мир между нашими домами.
Эстравен сказал:
— Я могу дать тебе обет, что буду блюсти мир.
Они принесли друг
10. БЕСЕДЫ В МИШНОРЕ
На следующее утро, когда я, припозднившись, кончал завтрак, сервированный в гостиной отведенных мне апартаментов Шуссгиса, внутренний телефон издал вежливый писк. Когда я поднял трубку, говоривший сказал на кархидском:
— Здесь Терем Харт. Могу ли я подняться к вам?
— Прошу вас.
Я был рад, что мне представлялась возможность разом покончить с этой ситуацией. Было ясно, что никаких нормальных отношений между Эстравеном и мною существовать не может. Даже учитывая, что его позор и изгнание в какой-то мере были из-за меня, я не мог нести за них ответственность, и не чувствовал вины, которую мог бы внятно объяснить; ни его поступки, ни мотивы его действий не были для меня ясны в Эренранге, и я не мог ему доверять. Я надеялся, что он не имеет ничего общего с теми представителями Орготы, которые приняли меня. Его присутствие могло привести только к осложнениям и трудностям.
Мои помещения ему показал один из многих обитателей дома. Я сказал, что он может расположиться в одном из больших удобных кресел, и предложил ему утреннего эля. Он отказался. Держался он непринужденно — он давно уже расстался со стеснительностью, если она вообще была ему свойственна — но в нем чувствовалась определенная напряженность: словно он чего-то ждал от меня.
— Первый настоящий снег, — сказал он, перехватив мой взгляд на тяжелые глухие шторы. — Вы еще не выглядывали наружу?
Сделав это, я увидел, как ветерок гонит по улице легкие покровы снега, заметает побелевшие крыши: за ночь выпало два или три дюйма. Стоял день Одархад, месяца Гора, 17-й день первого месяца осени.
— Как рано, — сказал я, отворачиваясь от окна.
— Говорят, что в этом году будет суровая зима.
Я оставил штору отдернутой. Слабый утренний свет снаружи падал на его смуглое лицо. Он казался старше. С тех пор, когда мы в последний раз встречались с ним у его камина в Угловом Красном Здании во Дворце Эренранга, ему пришлось пережить тяжелые времена.
— Вот то, ради чего я просил вас о встрече, — сказал я, вручая ему завернутый в кожу пакет с деньгами, который заблаговременно положил в ящик стола, услышав его звонок.
Взяв их, он серьезно поблагодарил меня. Я не садился. Через несколько секунд, по-прежнему держа в руках пакет с деньгами, он встал.
Во мне несколько зашевелилась совесть, но я не поддался ее зову. Я не хотел способствовать тому, чтобы он еще раз навещал меня. К сожалению, положение было довольно унизительно для него.
Он в упор посмотрел на меня. Конечно, он был ниже меня ростом, коротконог и ширококостен, и даже многие женщины моей расы были выше его. И тем не менее, когда он смотрел на меня, мне не казалось, что смотрит на меня снизу вверх. Я отвел глаза. С рассеянным интересом я изучал радио, стоявшее на столе.
— Здесь трудно поверить во все, что доводится слышать по этому радио, — вежливо сказал он. — И мне кажется, что здесь в Мишноре вы испытываете определенную нужду в информации и советах.
— Похоже, что здесь более чем достаточно людей, которые готовы предоставить мне их.
— И количество их внушает вам доверие, не
Он остановился. Я ожидал, что он добавит что-то более определенное, но он сказал: — Прощайте, мистер Ай, — повернулся и вышел.
Я стоял, оцепенев. Этот человек произвел на меня впечатление, как от удара током — ничего, вроде бы, не произошло, а вы не знаете, что поразило вас.
Ему удалось испортить то настроение мирного покоя и расслабления, в котором я вкушал свой завтрак. Подойдя к узкой щели окна, я выглянул наружу. Снег стал падать реже. Он был прекрасен, спускаясь крупными хлопьями и снежинками, напоминавшими опадавшие лепестки вишен в саду у меня дома, когда весенний ветер гуляет по зеленым холмам Борланда, где я родился: на Земле, на теплой Земле, где деревья расцветают по весне. Меня охватила томительная тоска по родине, и я совершенно потерял душевное равновесие. Два года я уже провел на этой проклятой планете, и не успела еще кончиться осень, как начинается третья моя зима — месяцы и месяцы невыносимого холода, слякоти, льда, дождей, снега, холода снаружи, холода внутри, пронизывающего до костей и до мозга костей. И все это время я совершенно один, странный и непонятный чужак, и нет вокруг меня ни одной души, которой я мог бы довериться. Бедный Дженли, а не заплакать ли тебе? Я видел, как внизу Эстравен вышел из дома — темная, наклонившаяся вперед фигура, идущая сквозь падающий снег. Он оглянулся, подтягивая пояс своего плаща — куртки под ним у него не было. Он пошел вниз по улице, двигаясь с упрямой и странной грацией, и в эту минуту мне показалось, что он единственное поистине живое существо в Мишноре.
Я вернулся в теплоту комнаты. В ней было душно, и комфорт ее был глуп и неуклюж — жаровня, низкие кресла, кровать, заваленная мехами, одеяла, драпировки.
Накинув зимний плащ, я вышел прогуляться — в неуютную погоду в неуютном мире.
Сегодня у меня был ленч с Сотрапезниками Обсле и Джегеем и другими, которых я встретил прошлым вечером, кроме того, меня представляли тем, кого я не знал. Закуска была, как обычно, подана на буфете, и ели мы все стоя, быть может, для того, чтобы никому не казалось, что он провел весь день, сидя за столом. Впрочем, на этой официальной встрече на такой случай было подготовлено несколько мест за столом, и на огромном буфете стояло восемнадцать или двадцать холодных и горячих блюд. Стоя где-то сбоку, еще до того, как было нарушено табу на деловые разговоры, Обсле, ставя свое блюдо с огромными яйцами всмятку, заметил меня.
— Вы знаете, парень по имени Мерсен — шпион Эренранга, а Гаум, что находится здесь, явный агент Сарфа.
Он был как всегда словоохотлив, расхохотался в ответ на мою смущенную реплику и занялся сушеной рыбой.
Я не имел представления, что такое Сарф.
Когда все стали рассаживаться, вошел молодой человек и заговорил с хозяином, Джегеем, который повернулся к нам.
— Новости из Кархида, — сказал он. — Король Аргавен разродился сегодня утром, но ребенок через час умер.
Наступила пауза, сменившаяся гулом голосов, а затем человек по имени Гаум засмеялся и поднял свою пивную кружку.