Level Up 2. Герой
Шрифт:
Сейчас посмотрим, чьё кунг-фу сильнее!
Бегу легко, в отличие от преследуемого, который, хоть и несется, сломя голову, но недостаточно скоординирован, чтобы, так же, как и я, легко перепрыгивать препятствия. Месяца три назад я бы его не то, что не смог догнать, я бы вообще за ним не погнался. Ну, догоню я его, а дальше что? Так бы я подумал, случись это со мной тогда. Или не со мной, а с тем Филом?
Сейчас я четко знаю, что делать. Мне хватает пятидесяти метров, чтобы сократить дистанцию до пяти-шести
– Стоять!
Обернувшись, он видит меня, паникует, резко меняет направление, но этим он только усугубляет свое положение. В отчаянии он ускоряется, но исход уже понятен, потому что бегаю я быстрее. Мысленно прикидываю, как подсекаю его ногу…
Целлофановый пакет, сдвинутый дуновением ветра как раз в тот момент, когда я ставлю ногу, ложится под подошву, нога предательски скользит, обнуляя опору, и в следующее мгновение я лечу на асфальт руками вперед. Уже в падении в мельчайших деталях вижу, что падаю лицом на осколок бутылочного стекла, непонятно как оказавшегося именно в этом месте. Спасает развитая ловкость – группируюсь, перенося центр тяжести вбок и избегая контакта с осколком.
Боли не чувствую, как и страха, есть только упрямая злость за потерянное время. Турал исчезает в людском уличном потоке, и, наверняка, считает, что угроза с моей стороны миновала. Ага, конечно.
Интерфейс. Карта. Турал Агаларов. Вот он, за углом следующего шестиэтажного здания, движется перпендикулярно той улице, по которой я за ним гнался. Прикидываю траекторию, и иду навстречу с другой стороны, держа перед глазами карту с его меткой. Иду, не спеша, насвистывая тему из «Убить Билла» и разминая кулаки. За углом останавливаюсь. Судя по карте, Туралу остается до меня шагов десять. Девять, восемь… два, один.
Делаю шаг, выходя из-за угла, убеждаюсь, что это он, и одним ударом выбиваю из него воздух. Хватаю его за ворот, затаскиваю в подворотню и возвращаю долг боковым в челюсть.
– Телефон вернул!
– Какой телефон? – он стонет, а сквозь его акцент пробивается боль. – Не понимаю.
Не могу бить несопротивляющегося человека. Рыться у него по карманам – тоже не мое. А, может, он уже успел скинуть трубу, и потому так спокоен?
– Так, понятно. И что же мне с таким непонятливым делать? Сдать в ментовку?
– За что? Что я сделал?
– Там разбе… – закончить фразу я не успеваю, подавившись словом от того, что тело, не дожидаясь команды от мозга, и подчиняясь лишь инстинкту и чуйке, резко разворачивается, уклоняясь от лезвия ножа.
Не знаю, что здесь сработало, опыт просмотра кучи боевиков или «Праведный гнев», но я на автомате, перехватив, заламываю его руку так, что его кисть разжимается, и короткий нож с рукояткой, обмотанной черной изолентой, вываливается на землю. Пинком отправляю его под стоящие неподалеку россыпью мусорные баки, а потом, испытывая задним умом громадное
Когда он валится на асфальт, свернувшись в клубок, чтобы защититься от ударов, из кармана его трико выпадает мой телефон. Подбираю, убеждаюсь, что телефон действительно мой, кладу его в карман брюк и, посасывая кровь из рассечённой о чужой зуб костяшки, думаю, что с этим грабителем делать дальше. Решаю, что спокойно отпустил бы этого незадачливого гастарбайтера седьмого уровня социальной значимости (строитель, женат, четверо детей), но нож! Он же мог так «удачно» попасть, что я бы просто умер. Из-за старого телефона, которому красная цена тысяч пять, и то, с большой натяжкой.
Сдать в полицию… Турал начинает шевелиться, пытаясь встать. Включаю «Распознавание лжи».
– Слышь, ты, Турал!
– А? – вздрагивает он, но больше свое удивление моим знанием его имени никак не проявляет.
– Документы есть?
– Паспорт у хозяина, – он садится на асфальт и смотрит исподлобья, держась за подбитый заплывший глаз.
Не врет.
– В ментовку хочешь?
Качает головой.
– Тогда ответишь на несколько вопросов. Если ответишь честно, отпущу. Понял?
Кивает.
– Не слышу.
– Понял.
– Зачем в чужую машину залез?
Жмет плечами.
– Отвечай.
– Не знаю. Думал, деньги найду.
– Почему не работаешь?
– Работаю. Хозяин не платит. Фарход, земляк мой, разбился. На хозяина наехали, проверки устроили, штрафные санкции, – рассказывает он с жутким акцентом, подолгу подбирая слова, но говорит правду. – Он разозлился, всех зарплаты лишил. Дома семья, денег нет, с этой работы не уйдешь, документы хозяин забрал, тяжело.
– Нож зачем с собой таскаешь?
– А как без ножа? – искренне удивляется он. – Консервы открыть, хлеб порезать…
– Человека пырнуть, ага. Еще кого-то пытался зарезать?
– Нет! – он так мотает головой, что она, кажется, сейчас оторвется. – Шайтан попутал, испугался очень.
– Воровал еще что-то?
Опускает плечи.
– Что именно?
– Цемент.
– Цемент?
– Да.
– Еще что-то?
– Нет, только цемент и твой телефон.
– А из машины?
– Не было там ничего.
Не врет. Его откровенность, как впрочем, и откровенность многих, с кем мне довелось общаться в последнее время, необычна, но для собеседника персонажа с прокачанной «Харизмой» вполне объяснима. А может, он просто хорошо понимает язык силы.
– Ладно. В общем, так, Турал Агаларов. Я кое-что знаю о тебе. Лет тебе тридцать шесть, жена у тебя Лайло, четверо детей – три девочки и младший сын Гани. Где живут, знаю тоже. Так что, веди себя в моем городе прилично. Узнаю, что ты опять хоть что-то где-то… Я тебя найду. Понял?