Level Up 2. Герой
Шрифт:
– Пфф, – вырывается у меня. – Настя, судя по запросам, сотрудник неприхотливый, по крайней мере, пока, зато пользы от нее…
– Так и мне много не нужно! – восклицает Вероника. – Я помочь хочу!
– Ты?
– А что? У меня, вообще-то, специальность пиарщика и красный диплом.
– Вероника, я не хвастаюсь, но ты же видела, у нас и так клиенты идут. Зачем нам сейчас тратиться на рекламу?
– Фил, ты, конечно, умный, но тупой! – чуть не рычит Вероника. – Вам надо переходить на другой уровень клиентов, ты же понимаешь, почему? Потому что на текущем у вас – уже потолок. Вот сколько человек в день через вас проходит? Даже если ты будешь
– Понимаю. Выше головы не прыгнем. И что ты предлагаешь?
– Так есть же стандартные схемы работы рекрутинговых агентств. Они тебе запрос, ты им подходящего кандидата. Если он их устроит и примут, получишь процентов пять, десять, а то и пятнадцать от его годового оклада. Годового, Фил!
– Допустим. Но ты ошибаешься, если думаешь, что я не знаю о такой бизнес-модели. И на данном этапе внедрять ее я не собирался. Но при чем здесь PR-директор?
– А при том, что я знаю половину всех чего-то стоящих компаний города, и могла бы вам помочь. Да брось, Фил, тебе даже делать ничего не надо, просто согласись, и уже завтра я начну обрабатывать знакомых девчонок из HR-департаментов. Если хочешь, поставь мне испытательный срок, посмотришь, что я могу…
– Вот здесь останови, Вероника, – я перебиваю ее спич, когда мы подъезжаем к моему дому.
Мы останавливаемся, она глушит машину и ждет, что я отвечу. Понимаю ее правоту, тем более говорила она искренне. Меня смущает лишь только то, что практически посторонний человек так явно предлагает свою помощь, я к этому не привык. Да и брать на себя дополнительную ответственность, наращивать штат, не нарастив обороты, кажется глупым, здесь я с Викой, говорившей о том же самом, согласен.
– Так что, Фил?
– Дай мне подумать день-два, ладно? Я с тобой во многом согласен, и с радостью приму твою помощь, но любое сотрудничество должно быть взаимовыгодным, а я пока не знаю, что тебе предложить.
– Хорошо. Думай. Тогда до завтра?
– Ага, давай… – говорю я, тяну ручку, чтобы открыть дверь, но останавливаюсь, решив спросить еще кое-что. – Слушай, а почему наедине? Можно было это и в офисе при ребятах обсудить. Разве нет?
– Где ты видел, чтобы директор проводил собеседования или встречался с партнерами при всем коллективе?
– Да какой я директор! – смущаюсь я.
– А кто ты? Привыкай к…
Веронику перебивает чей-то настойчивый стук кулаком в стекло с моей стороны.
Откуда-то из подсознания всплывает, что стукнуто было нехило: не классически-банальным ап-джумоком – он же, просто костяшки кулака, – не извращенно-коварным дунгджумуком, а по-простому, по рабоче-крестьянски, даже чуть вульгарно. Да-да – самая, что ни на есть, простая техника йопджумук. [19]
Спасибо одной из той ночей, до утра проведенных в «Википедии», когда зашел прочитать про старение и теломеры, а закончил полной историей восточных боевых искусств, в том числе тхэквондо, откуда, собственно, и вспомнились все эти по-корейски заковыристые обозначения разных сторон кулака.
19
Соавтором данного куска текста о тхэквондо
Обернувшись, я вижу хмурое лицо заглядывающего Вазгена. Кивком в сторону он предлагает мне покинуть салон малолитражки, а Вероника обреченно вздыхает:
– Вот же… Выследил.
Она опускает стекло, и в проеме появляется небритая физиономия пластиковых дел мастера.
– Так и знал, что ты с этим, – как-то особенно грустно произносит он.
– Дай-ка я выйду, и поговорим, – отвечаю я за Веронику, а потом прощаюсь с девушкой. – Спасибо, что подвезла. Пока!
Она что-то возражает, но я уже выхожу наружу, отодвинув дверью Вазгена.
– Что, пойдем, пообщаемся, Отелло?
– Я тебя прямо здесь зарою, – заявляет он, но энтузиазма в его голосе не слышится.
– Идем, поговорим, а там посмотрим, кто кого зароет и будет ли вообще повод.
– Фил, не надо! – доносится из машины голос уже накрутившей себя Вероники. – Не связывайся!
Связываться надо, как надо разрешить ситуацию здесь и сейчас. Кроме того, мне почему-то хочется успокоить этого ревнивца, и не из-за боязни, страха, а по-хорошему, чтобы разъедающее чувство ревности его покинуло.
– Из машины не выходи, – предупреждаю Веронику, заглянув в приоткрытое окно.
Отхожу подальше от машины и встаю у дряхлого искривленного дуба. Следом подходит Вазген.
– Ну?
– Гну. Что ты ведешь себя как истеричка?
– Что? Кто? Я? – его глаза распахиваются, и первоначальное удивление замещается яростью.
– Истеричка. Что-то увидел, сам придумал, сам решил, сам расстроился, а мы с Вероникой при чем здесь?
– Ты что мелешь? – его глаза расширяются, а рот искривлен и готов изрыгнуть проклятия…
– Так, стоп! – я не отступаю, когда он наседает так, что его лицо оказывается в сантиметре от моего. – Стоп. Тебе есть, что предъявить?
Его лицо так близко, что я вижу каждый сосуд в его налившихся кровью глазах. Ноздри его носа расширяются при каждом вздохе, а дышит он часто, то ли от волнения, то ли от переполняющей его злобы. Именно поэтому я и решил дать ему выплеснуть все здесь и сейчас, так как у таких людей затаенная злоба имеет свойство накапливаться и насыщаться даже без подпитки, просто от срока давности, как вино.
– Я тебе говорил к моей девушке не лезть? Говорил? Говорил, а? – с каждым повторением он накручивает себя еще больше, и сообщение о снижении его отношения ко мне до «Ненависти» свидетельствует о том же.
– Говорил. Я и не лез, но, позволь заметить, она – не твоя девушка, и уж тем более, не твоя собственность. Между нами ничего нет – говорю тебе это просто, чтобы ты был спокоен.
– Ты кто такой? – он хватает меня за грудки. – А? Я спокоен!
– Руки убрал, быстро!
Руки он не убирает. Вместо этого он тянет меня на себя, запрокидывает голову и бьет меня лбом в нос. Вернее, пытается ударить. Где-то на краю сознания проносится мысль: что же такого подкрутили в развитии реальности ваалфоры, что Вазген увидел нас с Вероникой, садящихся в ее машину, и решил проследить? Голова думает об этом, а тело – где-то даже меланхолично, без особых гормональных всплесков, просто выполняя доведенные до автоматизма рефлексы – отклоняет корпус в сторону, разрывая пуговицы на моей рубашке, выходя из захвата и оставляя на траектории атакующего лба только воздух. Руки, тем временем, вернее, одна левая, исполняет короткий боковой в печень Вазгена, выбивая из него воздух и сбивая дыхалку.