Левый берег Дона
Шрифт:
– Как вы думаете, чем руководствовалась прокуратура, выписывая ордер на проведение обыска в вашей квартире?
– Это вы у меня спрашиваете?! Вы - работник городской прокуратуры. Позвоните в районную, узнайте и мне, пожалуйста, расскажите. Меня самого трое суток любопытство гложет.
– А предположения есть?
– Конечно. Это задержание - а вернее будет сказать провокация - связана с мой профессиональной деятельность. Кому-то я в ментовке на ногу наступил.
– Кому именно?
–
– Мы несколько отвлеклись от сути дела, Станислав Александрович. Наши эксперты подсуетились. Уже есть результаты судебно-криминалистической экспертизы. Кровь на топоре не человеческая. Она принадлежит крупному рогатому скоту. Нож-бабочка не является холодным оружием. Другие ножи - тоже. Следов крови на них не обнаружено. По мокрым делам - согласно базе данных - они не проходили. Учитывая вышеизложенное, а так же то, что за вас поручился трудовой коллектив, я принял решение прекратить уголовное дело. Вы свободны.
На секунду Стасику показалось, что он ослышался.
– Свободен? То есть... я могу идти?
– Я выпишу постановление и - да, можете идти.
– Так, значит, трудовой коллектив за меня подписался? Надо же... Спасибо хоть за это...
– Кстати, Станислав Александрович... Это ваша статья?
И следователь эффектно положил на столешницу журнал "Криминальная Россия", раскрытый на середине.
– Можно?
– спросил Полонский и взял журнал.
– Молодцы ребята. Оперативно сработали, с колёс.
– Вы правда с Михеем виделись?
– А что?
– Ничего. Рисковый вы человек.
– Работа у меня такая, - буркнул Стасик, возвращая журнал.
– Когда в станице Обливской была эпидемия, я поехал. Причем это было в самом начале. Люди умирали страшной смертью и никто не знал, от чего. Собственно, до сих пор толком никто не знает. На конго-крымскую геморрагическую лихорадку в принципе похоже, но клиническое течение болезни все же отличается. Скорее уж это ослабленный вирус Эбола... А когда в Волгодонске дом взорвали, я тоже поехал. До часа ночи с ментами на руинах скубался. Они гнали, а я не уходил...
– Интересная у вас работа, - сказал майор.
– Завидую.
– А чему завидовать? Вот вы сюда сами пришли - на работу, а меня позавчера после бессонной ночи приволокли. Да еще двое суток прессовали... В отличие от вас, до пенсии я вряд ли доживу.
– Поживем - увидим, кто доживет, а кто - нет, - сказал майор. Он достал бланк из портфеля, заполнил, расписался и вышел из комнаты, сказав: - Одну минуту.
– Можно?
– спросил Полонский, указывая на початую пачку "Донского табака". Зажигалка лежала рядом.
– Я два дня не курил.
– Да,
– Курите.
Затянувшись, Стасик снова взял в руки журнал, читая свой собственный очерк. Правка была минимальная и очень деликатная. Молодец, Олег. Буду в Москве, поставлю коньяк...
Бубенчикова не было минут десять. Он вернулся на третьей сигарете.
– Любуетесь собой?
– спросил он.
– Ага, - сказал Полонский.
– Это лучшее, что я написал в этом году.
– Вещи какие-нибудь остались в камере?
– Всё свое ношу с собой.
– Тогда пойдемте.
Стасик встал, шагнул к двери и вдруг спохватился.
– Погодите, а мои статьи!
– Что - статьи?
– Их забрали при обыске!
– Всё изъятое из квартиры вернут через пару дней.
***
Последние двадцать минут на территории СИЗО-3 показались Стасику двадцатью часами. Пока оформлялись бумаги... Пока возвращали личные вещи, изъятые по описи... Наконец, все формальности были улажены.
– Приношу извинения за неправомочные действия работников милиции, - сказал майор, протягивая руку.
– До-свидания, Станислав Алексеевич.
– Да уж лучше прощайте, - сказал Полонский, пожимая его руку.
Он вышел на улицу и глубоко вдохнул свежего воздуха. Перед глазами сразу поплыло. А потом около него появились двое - маленькая толстушка с бородавкой возле носа и мужчина среднего возраста с той характерной горбинкой, по которой сразу можно узнать еврея.
Толстушка сказала сердито:
– Стасик, садись в машину.
Это была главный редактор газеты Лариса Малинина. Мужчина - юрист-консульт Владимир Яворский.
– Добрый день, Лариса Дмитриевна.
– Садись в машину!
– повторила она раздраженно.
Редакционная белая "Волга" стояла у обочины. Полонский влез на заднее сидение. Малинина села рядом с водителем и, дождавшись, пока Лифшиц захлопнул дверцу, сказала:
– Сережа, трогай...
Водитель молча подчинился.
– Куда мы едем?
– спросил Полонский.
– В редакцию. Нам надо поговорить.
– Отвезите меня сперва домой. Мне надо помыться, побриться, поесть... Я два дня практически не ел.
– Сережа, ты знаешь, где он живет?
– спросила Малинина.
Водила сказал:
– Само собой.
Редактор больше ничего не сказала, но водитель был не дурак. "Волга" притормозила, развернулась и поехала в сторону Западного жилого массива.
***
Дома Полонский обнаружил записку от отца. Она гласила: