Лейтенант космического флота
Шрифт:
Скрепка выдала мне краткую справку. Пригодных для жизни планет нет, полезных ресурсов нет, стратегической ценности не представляет, так как граничит только с нашими, имперскими, системами, по сути, находится внутри пространства Империи. Таких систем, как К-22089 — миллионы. И находилась эта система всего в четырёх световых годах от нашей родной U-681.Рукой подать. Можно слетать за одну вахту туда и обратно, приключение на двадцать минут.
Но идти сейчас к капитану за разрешением на такую авантюру… Крайне сомнительное предприятие. Макаренко
Вот только достучаться до штаба в обход капитана Макаренко весьма и весьма проблематично. Да и не принято обращаться к начальству через голову командира. Неуважение, явное и неприкрытое. И если капитана Сахарова банально не за что было уважать, к Макаренко я относился гораздо лучше. Однако, варианты у меня в голове всё-таки были. Придётся, правда, немного подождать, но я не думаю, что пираты переменят свою дислокацию.
Так что спустя некоторое время я выловил капитана Макаренко в кают-компании. Он как раз пил чай с пирожными, а я знал, что во время приёма пищи гораздо проще получить согласие на какую-либо просьбу. Потому что человек сыт, доволен и не думает о плохом. Капитан вроде бы пребывал в благостном настроении, во всяком случае, кремовые пирожные он уплетал за обе щеки.
— Разрешите обратиться, господин капитан, — произнёс я, наливая себе кофе.
— Это кают-компания, Алексей, можно без формальностей, — сказал он.
— Хорошо…
Лично я такое панибратство не одобрял даже в кают-компании, капитану желательно держать некоторую дистанцию. Макаренко же, судя по всему, пытался таким образом завоевать всеобщую симпатию.
В кают-компании мы были не одни, здесь сидел ещё старшина Вишняков, но он вытянулся в кресле и полулежал с закрытыми глазами, скорее всего, спал.
— Отпустите меня на станцию. На пару часов, — попросил я.
— Что-то случилось? — спросил он, прихлёбывая чай.
Я уселся напротив него с чашкой кофе, он подвинул в мою сторону блюдо с оставшимися пирожными. Я к ним даже не притронулся.
— Нет, ничего не случилось, — сказал я. — Просто мне нужно проветрить мозги, освежиться.
Ждать до следующего полноценного выходного будет слишком долго. Будет лучше, если я сделаю всё прямо сейчас, не откладывая. Иначе потом будет поздно. Если можно не откладывать, то лучше не откладывать, а то подобные дела имеют свойство накапливаться.
— Понимаю, понимаю… — вздохнул капитан. — Мне тоже иногда хочется, знаешь, убраться куда-нибудь подальше отсюда. В отпуск, домой…
Его взгляд затуманился, стал мечтательным, мысленно капитан Макаренко пребывал за сотни световых лет отсюда, очень далеко. Даже не хотелось его оттуда выдёргивать. Каждому из нас был знаком этот взгляд, все мы порой уносились таким образом в далёкие дали.
— Если и впрямь нужно, бери челнок, да и лети, — сказал вдруг капитан. — Главное, к началу своей
— Благодарю, господин капитан! — воскликнул я.
Вот за это я его и уважал, Макаренко при всём своём равнодушии к службе хотя бы не корчил из себя тирана и не пытался разводить уставщину на пустом месте. Обратись я таким образом к Сахарову, в лучшем случае, получил бы словесную выволочку.
— Ступай уже, — усмехнулся он.
Два раза меня упрашивать не придётся. Я залпом допил кофе, убрал чашку в мойку-стерилизатор, попрощался с капитаном и старшиной, а затем быстрым летящим шагом вышел из кают-компании.
Если сделать всё в темпе, то я могу успеть прямо сейчас, так что я помчался к нашему челноку. Пожалуй, можно даже не вызывать пилота, а сесть за штурвал самому, так и быстрее, и надёжнее. Доступ старшего помощника позволял мне и это в том числе.
Однако с челноком ковырялся знакомый уже улыбчивый ефрейтор по фамилии Стыценко.
— Господин лейтенант, здравия желаю! — воскликнул он, не отрываясь от процесса.
Занят он был калибровкой двигателя, обложившись тестерами и проводами.
— И тебе привет, — хмыкнул я, оглядывая вскрытые потроха челнока.
Похоже, сегодня мы никуда не летим.
— Улететь сейчас не получится, да? — спросил я.
— Рейс откладывается из-за неблагоприятных погодных условий, — посмеялся Стыценко. — Пару часов подождать придётся.
Неприемлемо. Так я не успею вернуться вовремя.
— А в чём дело, что не так? — спросил я.
— Некорректно приходит импульс на движок, полсекунды разницы, — пожал плечами ефрейтор.
В космосе это может быть критично, особенно если учитывать задачи, которые выполняет челнок. При стыковке лишние полсекунды включения двигателей могут разбить челнок в щепки.
— Думаешь, в движке проблема? — спросил я.
— Нет, какой-то из контроллеров сбоит, — прикладывая тестер, ответил ефрейтор Стыценко. — Я отрегулирую, но придётся подождать.
Я нахмурился, борясь с желанием встрять самому в процесс ремонта. Однако калибровка двигателя это не модульный ремонт, тут нужна хирургическая точность, а я навыками обращения с малыми космическими кораблями похвастать не мог. Управиться, конечно, управился бы, улетел, даже пристыковался бы вручную, но ремонтировать и обслуживать — точно нет.
Пожалуй, можно было бы снова поменяться вахтами с Макаренко или Борисовым, но ни тот, ни другой не согласится. Слишком часто перетряхивать график лучше не надо, чревато последствиями. Придётся подождать.
— Ладно, маякни, как закончишь, — сказал я. — Мне скоро заступать, после вахты, значит, надо слетать на станцию.
Опять не спать. Но и рисковать, заставляя Стыценко везти меня на станцию прямо сейчас, мне не хотелось, это будет неоправданный риск, совершенно излишний. Так что я распрощался с ефрейтором и пошёл готовиться к вахте, приводить себя в порядок перед очередными восемью часами скуки.