Лейтенант. Назад в СССР. Книга 8. Часть 1

Гаусс Максим

Наш поезд уже подъезжал к Астрахани — оставалось чуть более пары сотен километров. Позади осталась масса мелких населенных пунктов, половину названия которых я не запомнил, потому что там и смотреть-то было не на что. Да и ездил я тут уже далеко не первый раз! Одновременно поражался тому, как и в каких условиях живут люди — во многих местах, ни воды, ни электричества. Почти ничего нет.

Нет, безусловно афганцы прекрасно себя чувствуют в кишлаках, чисто в спартанских условиях и ничего, все их вроде бы устраивает. Впрочем, все познается в сравнении. И даже несмотря на то, что я всё-таки житель двадцать первого века, я

вполне хорошо себя чувствовал и в восьмидесятых. Хорошее время, к сожалению, оно не вечно…

Со мной на соседних полках ехала пожилая в семейная пара, да и вообще молодых в вагоне было сравнительно немного. Так, несколько дембелей, которые отчего-то вели себя подозрительно тихо. Пара офицеров, в звании лейтенантов — мест на самолёте что ли не хватило? Так же было много детей с женщинами — перед школой такое оживление, что ли?

Ехали довольно быстро — поезд новый, совсем недавно пущен по другому маршруту. Каждому столбу не кланялись.

Одно место рядом со мной пустовало. Изначально-то я взял нижнее место, но после передумал и любезно поменялся с пожилой женщиной, которой было очень неудобно туда залезать… А заодно и познакомились, мужчину звали Иван Дмитриевич, а женщина была его супругой, представилась Тамарой Николаевной. Они ехали в Воронеж, куда-то к родственникам, на отдых. Оба оказались интересными, спокойными и рассудительными людьми.

Само собой, как водится в поездах, меня преследовал целый букет типичных запахов, самыми главными из которых были ароматы нестираных носков, пота и сигарет. Ну, что поделать, август же. Душно, жарко, даже несмотря на то, что окна были открыты с обеих сторон.

Мой организм был приучен к такой температуре, а потому мне было нормально справляться с нагрузкой. Местные жители тоже хорошо переносили такой жаркий климат, а вот проезжие постоянно жаловались.

Я несколько раз ходил и покупал не сладкий горячий чай — он частично помогал регулировать водно-солевой баланс в организме.

Однако, несмотря на то, что большая часть пути до Астрахани прошла хорошо, спокойно доехать до промежуточного пункта назначения не получилось — ну не бывает всё хорошо, вот хоть ты тресни.

Когда мы миновали Гурьев, на станции к нам подсел неприятный попутчик, который мне сразу не понравился. Молодой, довольно дерзкого вида, но при этом заросший как партизан, словно его все лето не стригли. На вид чуть постарше меня, лет двадцати трёх или немного больше. Довольно крупный, но не спортсмен. Он в значительной степени смахивал на ленивого и наглого студента разгульной жизни, который, вероятно, считал себя венцом творения. Видно было, что ничего дельного из себя он не представляет, всего лишь напыщенный козел, который живёт так, как ему хочется. Учитывая время года — вполне допустимо для студента. Видимо, тот ехал к месту учебы, впрочем, как и я. Но это как посмотреть. Если мажор, то почему плацкартом? Как-то не вяжется. Но чуйка молчала, ничего подозрительного тут вроде бы не было.

Даже не поздоровавшись, студент ввалился в полукупэ, выудил из своей сумки приличную стопку газет, затем небрежно швырнул ее под нижнюю полку. Бахнул на стол темно-зеленую бутылку «Буратино» в стекле, раскидал пыльные кеды по полу. Бросил пачку из-под сигарет, промахнувшись мимо столика — та упала на подушку к Ивану Дмитриевичу. Даже не подумав её подобрать, взяв газеты и журналы, он сразу же забравшись

наверх, принялся громко шуршать бумагой и издавать удивлённые возгласы. Выглядело это так, будто он полгода просидел взаперти, а теперь его выпустили и он решил прочесть все новости за прошедший период. И эти новости его как будто бы удивляли… Иногда, ему попадалось что-то смешное, отчего студент противно ржал. Именно так, ржал, а вовсе не смеялся.

Поначалу я не обращал на него никакого внимания — мало ли странных людей? Однако потом не прекращающийся громкий шелест бумаги и смех начали действовать на нервы даже мне.

Пожилой сосед и соседка с нижних полок тоже недовольно поглядывали и фыркали, когда тот перелистывал очередной разворот.

Потом Тамара Николаевна попросила его не шуметь, но тот никак не отреагировал на просьбу. Наоборот, принялся шуметь ещё громче, явно делая это назло.

— Молодой человек, можно не шуметь? — спросил Иван Дмитриевич, с недовольством посмотрев на студента.

Но тот лишь скосил взгляд на мужчину, криво усмехнулся и в наглую продолжил своё занятие.

— Я с тобой говорю! — повторил пожилой мужчина, сняв очки.

— Отдохни, папаша…

— Братишка, — спокойно обратился я к студенту. — Заканчивай хамить, а заодно и шуршать бумагой!

— А чё? — вдруг выдал тот, поглядев на меня таким взглядом, словно я назойливая муха.

— А то! — терпеливо пояснил я. — На нервы действует!

— Ну так выйди… — бросил тот, состроив рожу. — Мне-то нормально!

Ага, а ещё говорят, что говнюков в Союзе не было. Были и никуда они не делись. Выросли, родили детей точно таких же как и сами, точно так же и воспитали!

— Непонятливый?

— Ай, отвянь! — снова хмыкнул тот.

Повисла небольшая пауза, был слышен только стук колёс.

— А вот грубить мне не надо! — вздохнул я, затем отложил книгу и приподнявшись, свесил ноги вниз. — Я этого очень не люблю.

— А мне все равно, что ты там любишь!

— М-м… Выйдем в тамбур, побеседуем?

— Не советую! — состроив рожу, демонстративно хмыкнул тот. — Я кандидат в мастера спорта по каратэ!

— Отлично. Я тоже.

— Ну, пойдем… — бросил тот и шустро соскочил вниз. Газеты попадали как попало.

Неторопливо нацепив тапки на босые ноги, я двинулся первым, студент за мной. Старики проводили меня испуганным взглядом.

Затылком я чувствовал, что тот буквально сверлит меня недобрым взглядом. Паршивый тип людей. Спокойного разговора у нас с ним точно не получится, вот задницей чувствую. В общем-то так и оказалось…

— А чё ты хромаешь, паря? — произнес тот, с явной насмешкой. — Чё, по ногам дали, а?

Я не ответил. Типичный мудак, с такими не о чем разговаривать. Борзометр явно зашкаливает, от осознания собственной безнаказанности.

Оказавшись в тамбуре, тот сразу же попер на меня буром — мол, лучшая защита, это нападение. Знаем, было. Проходили.

— Ну ты чё, каратист! — он ткнул меня кулаком в плечо. — Умный, да?

— Допустим… — невозмутимо ответил я, посмотрев на свое плечо.

— Значит, смотри… Мой отец очень большой чел… — тот состроил максимально деловую физиономию и раскрыл рот, чтобы припугнуть меня своим якобы очень крутым папашей, а заодно вылить какую-то нецензурную дичь, но я дожидаться продолжения не стал. Просто ухватил его за воротник яркой футболки, резко подтянул к себе.