Лгунья
Шрифт:
Я сделала вид, что не понимаю.
Дядя Ксавьер взял свой бокал.
– Предлагаю тост, - сказал он.
– За Мари-Кристин. За её выздоровление.
Бокалы поднялись в воздух. Я всех одарила улыбкой. Внезапно вспомнилась картина: мы с Крис сидим в ресторанчике за бутылкой вина и улыбаемся друг другу, как заговорщики.
– Погляди на меня теперь, Крис. Разве это не странно?
– сказала я про себя.
Селеста положила на стол вилку.
– А долго ты собираешься у нас пробыть?
– спросила
– Сколько захочет, столько и побудет, - сказал дядя Ксавьер.
– Это её дом.
Селеста поджала губы. Ее искусно подкрашенные коричневыми и золотыми тенями веки опустились, как заслонки. Она отставила тарелку.
– Пару дней, - сказала я. И к своему удивлению добавила: - Может, с неделю.
– Нет, нет и нет, - сказал дядя Ксавьер.
– Дольше. Тебе нужно как следует поправиться.
Бригам поднял шум, стараясь при помощи ножа и вилки справиться с тертой морковью.
– Tais-toi67, Бригам, - раздраженно сказала Селеста.
Франсуаза наклонилась и помогла ему.
– Бригам, - сказала я.
– Какое необычное имя.
Все подняли глаза от тарелок. Селеста посмотрела на меня.
– Американское. Мой муж - американец. В армии служит.
– Правда?
– вежливо сказала я.
– Их расположение где-то рядом?
– Он в Штатах, - сказала Селеста. Она подавила ещё один зевок, давая понять, что эта тема ей бесконечна скучна, и добавила: - Мы живем раздельно.
– А-а, - сказала я.
– Понятно.
Tante Матильда постукала себя по верхней губе и сказала:
– Франсуаза, у тебя что-то прилипло. Кусочек салата.
Франсуаза вспыхнула и вытерла рот салфеткой.
– Так-то лучше, - сказала Tante Матильда.
– Ты хорошо знакома с Америкой?
– спросила Селеста.
– Никогда там не бывала, - ляпнула я.
Непростительная ошибка.
Глаза её расширились от удивления.
– Никогда не бывала? А я думала...
Я готова была себя укусить. Коммерсанты летают в Штаты чаще, чем я захожу в продуктовый магазин.
– М-м, ну да, страна как страна, ничего особенного, да, - быстро проговорила я.
– Нью Йорк и... гм...
– Что там еще-то?
– Лос-Анджелес. Но кроме этого...
– Я когда-то жила в Нью-Йорке, - сказала она.
– У нас была квартира на Верхней Сорок Четвертой. Знаешь это место?
– Смутно, - сказала я. Хоть бы кто-нибудь сменил тему.
– Знаешь магазинчик на углу Сорок Четвертой и...?
– Я помогу, - сказала я Франсуазе, собиравшей тарелки, но дядя Ксавьер поймал меня за руку и потянул вниз.
– Сидеть, - приказал он мне, как собачонке. Я села. Он одарил меня лучезарной улыбкой.
– Ты в отпуске, - сказал он.
– Пусть этим займется Франсуаза, - он сжал мне руку.
– Ты не работаешь. Ты отдыхаешь. А мы проследим.
Селеста разглагольствовала
– Ну а ты что же?
– спросила я, кладя себе кусок.
– Я?
– На её нижней губе было два маленьких пятнышка там, где зубы то и дело покусывали кожу.
– Чем ты занимаешься?
– Ничем, - она нервно поправила очки.
– Ну, готовлю. Провожу экскурсии. Хочешь, завтра покажу тебе все? Ты, наверное, забыла.
– Она все забыла, - сказал дядя Ксавьер.
– Напрочь. Голова как решето.
– Он засмеялся и наполнил мой бокал. Моя память стала для него предметом постоянных шуток. Если бы она внезапно пробудилась, - чего, разумеется, не случится, так что он может быть спокоен, - думаю, его ждало бы разочарование.
– Как это "ничего"?
– сказала Селеста.
– Весь день, без передышки одно и то же, скука смертная.
– Кривляясь, она пробубнила: "Remarquez aussi des meubles Renaissance...68"
– Нет, я имела в виду - по сравнению с Мари-Кристин, - сказала Франсуаза.
– Ничего похожего на её работу.
– Да, но Мари-Кристин всегда была умницей, - сказал дядя Ксавьер. Вечно пропадала с книжкой.
– Вечно попадала в неприятности, - сказала Tante Матильда. Дядя Ксавьер издал протестующий звук. Она не обратила на него внимания.
– Оно и понятно, в Англии дети растут без присмотра, как сорная трава.
– В Америке ещё хуже, - сказала Селеста, с неприязнью взглянув на собственных детей, хотя во время обеда их было почти не слышно.
– В Англии их просто игнорируют, в Америке же балуют донельзя.
– Я подумала, что если говорить об игнорировании детей, то она с этим отлично справляется. Она курила, пока Франсуаза резала Зое мясо.
– Конечно, Херве всегда был умнее нас, - сказал дядя Ксавьер.
– Ты унаследовала его мозги, Мари-Кристин. А я был тупицей. Тупым фермерским мальчишкой.
– Он постучал себя по седеющей голове.
– Пусто, - сказал он и рассмеялся.
Это была интересная и полезная информация - выходит, отца Крис звали Херве.
– Еще фасоли, Мари-Кристин?
– спросила Франсуаза.
– Крис, - сказала я. Для меня произнести "Мари-Кристин" - все равно что пытаться говорить с набитым ртом.
– Зовите меня Крис.
– Только не здесь, - сказала Tante Матильда.
– Здесь ты Мари-Кристин.
– Не допуская возражений, она повернулась к Селесте, и они заговорили по-французски, для меня слишком быстро и сложно - речь шла о каких-то брошюрах, которые Франсуаза забрала из типографии. Я почувствовала усталость. И перестала вслушиваться.