Либерия

Введенский Евгений

И достопочтенный Корома замолчал, погрузившись в размышления. Корома-младший и Омар тоже помалкивали. Я смотрел в окно и прислушивался к своим ощущениям: каково это — находиться в одной из самых опасных стран мира, где каждый встречный может оказаться бывшим повстанцем, который еще недавно бегал с автоматом по джунглям, пытал и убивал людей?

Сквозь густую листву проглядывало ослепительное экваториальное солнце; по обеим сторонам дороги сплошной стеной тянулись непроходимые вечнозеленые заросли; на обочине иногда встречались тетки, тащившие на головах огромные вязанки дров или мешки с углем;

Гена тихо похрапывал на переднем сиденье, положив ноги на приборную панель.

*******

Время от времени мы проезжали придорожные деревни — скопления глиняных домиков в тени вездесущих пальм с лениво свисающими листьями-лопухами. Домики были неправильной формы, они напоминали термитники или птичьи гнезда; симметрия для местных строителей точно не играла большой роли. Стремление к украшательству им тоже было несвойственно: декоративные элементы практически отсутствовали — за исключением иногда встречающихся черных отпечатков детских ладоней на стенах. Скамейки у домов выглядели так, как будто их сколотили из кривых палок наскоро, кое-как и даже не потрудились спилить сучки и обточить острые края. "Прежде чем сесть на такую скамейку, не помешает внимательно ее осмотреть — а то можно встать с дырой в штанах", — подумал я.

"Может быть, местные жители готовы в любой момент перебраться в другое место и поэтому не видят необходимости тратить время на основательное обустройство своего жилья? Или это такая природная эстетика, когда красота видится в естественности, безыскусственности и простоте? То, что нам кажется прекрасным, вполне может казаться им уродливым, и наоборот", — размышлял я, обливаясь потом, болтаясь из стороны в сторону в трясущейся на ухабах машине и щурясь от ослепительного солнца.

Чем дальше мы отъезжали от столицы, тем более низкими и неказистыми становились деревенские постройки и тем чаще вместо глиняных домиков нам встречались соломенные хижины или грязные и кривые хибары, сложенные из бамбука и крытые пальмовыми листьями. У деревень и на перекрестках часто встречались билборды различных благотворительных организаций, которые чем-нибудь осчастливили местное население.

Посреди дороги валялись худые, малорослые свиньи, покрытые бурой щетиной, которые полностью игнорировали приближавшуюся машину вплоть до того момента, когда, подъехав вплотную, Корома-младший не начинал оглушительно сигналить; тогда хряки испуганно подпрыгивали и в панике, с громким хрюканьем, мчались наутек под хохот и улюлюканье Мохаммедов.

При нашем приближении со всех сторон сбегались полуголые дети, хлопая в ладоши и крича хором: "White man! White man! White man!" Я улыбался им, невольно чувствуя себя персонажем голливудского фильма и презирая себя за это чувство.

На скамейках у домов сидели или лежали мужчины разных возрастов. Завидев на дороге джип, окутанный облаком пыли, они поднимали кверху руки в ленивом приветствии, щурясь от солнца.

— Почему только мужчины сидят на скамейках? Где женщины? — спросил я.

— Работают, — коротко ответил Корома-младший, не отрывая глаз от дороги.

— В традиционной африканской семье женщина содержит мужчину, а не наоборот! — сказал достопочтенный Корома с улыбкой. — Женщина работает в поле, носит

из джунглей дрова и разводит огонь под котлом, в котором варит рис для своего мужчины.

— А что делает мужчина?

— Мужчина делает детей, — ответил Корома-младший. — Чтобы они помогали женщине. Чем больше детей, тем больше у нее помощников.

— Бигини! Тебе нужно жениться на либерийской женщине... — завел свою любимую песню Омар.

— Я еще не готов к семейной жизни, — перебил я его.

— Когда вернемся в Монровию, я приведу тебе свою сестру, — сказал Омар, хлопая меня по плечу. — Когда ее увидишь, с крыльца упадешь. Точно тебе говорю! Сразу влюбишься по уши — настолько она красивая. К тому же еще и образованная — в школу ходит, читать умеет...

В этот момент мы наехали на здоровенный корень, растянувшийся поперек дороги. Корома-младший не заметил его, поскольку вел машину, повернувшись к нам лицом и смеясь над рассуждениями Омара. Нас тряхнуло так сильно, что я ударился головой о потолок. Корома-младший резко затормозил; машина съехала с дороги, и мы остановились, окутанные облаком красной пыли, которая медленно оседала на дорогу в горячем безветренном воздухе. Гена громко засопел и заворочался на переднем сиденье, дважды громко чихнул, сотрясаясь всем телом, и проснулся.

В наступившей тишине послышалось журчание воды, и сквозь рассеивавшуюся пыль и переплетения лиан мы увидели где-то внизу бодрый ручеек, со звонким плеском прыгающий по камням в расщелине, которая начиналась в нескольких сантиметрах от передних колес нашей машины.

— Женя, а спроси их, в этой речке крокодилы водятся? — сказал Гена, щелкнув зажигалкой.

— Не знаю, — ответил Омар. — Может быть, и водятся...

— А черепахи? — спросил Гена.

— Черепахи — вряд ли, — ответил Омар.

— А дельфины? — спросил Гена, выдыхая дым через нос.

— Нет, дельфины водятся только в море, — улыбнулся Омар.

— А может, в этой речке акулы водятся? — продолжал спрашивать Гена.

— Акул здесь тоже нет.

— А кальмары? — не унимался Гена.

— Нет, — ответил Омар с плохо скрываемым раздражением.

— А чудо-юдо-рыба-кит? — спросил Гена, ухмыляясь.

— Хорошая шутка, — сказал я. — Но это не переводится.

— Ну, попробуй как-нибудь перевести.

— Это не переводится!

— А ты попробуй, — сказал Гена и уставился на меня с рыбьим выражением лица.

Я молча смотрел на него. Все остальные глядели на нас.

Прохладные струи воды громко плескались где-то внизу, с разбегу ударяясь о гладкие, древние камни и разлетаясь в разные стороны веером звонких сверкающих брызг.

— Раз уж мы все равно остановились, — прервал тишину достопочтенный Корома, выходя из машины, — то это самое подходящее время, чтобы помочиться... Вообще-то, друзья, нам надо поторапливаться, а то не успеем вернуться до темноты. В этих местах завелась какая-то бешеная горилла. Она нападает на проезжающие мимо автомобили, калечит людей. Местные волнуются. Я слышал, что президент собирается направить сюда армейские подразделения, чтобы они поймали эту тварь. Только как они будут это делать, в джунглях-то? По деревьям за ней лазить, что ли? Огнестрельного оружия-то у них нет...