Лицензия на убийство

Серебрянская Алита

От ее откровенности у меня сердце разрывалось. Она была настолько чистой и незапятнанной как душой, так и телом, что ей смело можно было ставить памятник.

– Это только в том случае, если я не сплю, – по ее взгляду было видно, что она ждет продолжения, и я не хотел его скрывать от нее. – Служба в армии не прошла для меня бесследно. Ночью я не всегда контролирую свои действия.

– Ты думаешь, что сможешь навредить мне? – не желала сдаваться она.

– Я не знаю, но вероятность есть.

– Были претенденты ранее?

–

Да, – я не гордился этим. – Дважды. Больше рисковать я не пробовал. И уж точно я не хочу рисковать тобой, поэтому мне лучше уйти спать в другую комнату.

– Ладно, – неожиданно согласилась она. – Тогда полежи со мной хотя бы пока я не усну.

– Конечно, – с радостью согласился.

Сходил в гостиную за телефоном и прихватил пистолет. Бросил свои безделушки на тумбочку возле кровати и залез под одеяло к Алине, пытаясь гнать от себя мысли, что она в одной футболке. Улегся на спину, и она тут же забросила на меня руку и ногу, опустив голову мне на плечо.

Охренительно! Так спокойно и хорошо в последнее время мне было только с ней.

Я медленно перебирал ее волосы, и не заметил, как сам отрубился.

А когда проснулся и открыл глаза, увидел свою руку на ее шее, и только потом понял, что в висок она мне упирает дуло моего пистолета.

Глава 58

Алина

Последние сутки оказались насыщеннее, чем вся моя восемнадцатилетняя жизнь. Все перевернулось вверх дном окончательно. Потрясающая, чудесная свадьба. Нежный и внимательный Антон. Погоня и поцелуй, а потом его признание, после которого у меня до сих пор сосало под ложечкой.

И снова погоня. Там в лесу, оставленная один на один со своими страхами, я думала о том, что в моей жизни было только одиночество и безразличие, боль и страх. А вот любви внимания и заботы почти не было никогда.

И насколько сильной была абсурдность ситуации, когда именно эти потрясающие чувства мне дарил мой несостоявшийся убийца.

Я оказалась самой настоящей врушкой, когда говорила ему, что лучше не привязываться. Что таким людям как я, удача в жизни не поворачивается лицом. Я была уверена, что останусь по жизни одна, но он каждую минуту, проведенную со мной, уверял меня, что и я могу быть счастлива. И я привязалась. Крепко и с желанием.

Я снова позволила себе желать и мечтать, а я желала быть счастливой. И в душе, когда он одновременно нежно, но в то же время настойчиво целовал, я испытала это счастье на себе с лихвой.

Именно там страх, боль, обида, одиночество, потеря, предательство притупились. А нежность, трепет, взаимность, жажда и желание обострились. Желание быть с мужчиной.

И именно в тот момент для себя я решила, что хочу его. Хочу, чтобы именно Антон стал моим первым мужчиной. Чтобы именно он открыл мне двери в мир наслаждения. И было бы крайне грустно умирать, так и не перешагнув за эту черту.

Я окончательно потеряла

разум под его напором, но из-за своей не подкованности в интимных делах жутко стеснялась и не знала, как себя вести дальше.

И все же была безумно рада, когда все же смогла убедить его остаться со мной.

Он нежно гладил меня по спине, перебирал волосы, а я слушала равномерный стук его сердца и думала о его судьбе. Он потерял любимую и четыре года не жил, а существовал. Натворил ошибок и совершенно не знал, что делать дальше. А ведь он действительно был добрым и очень хорошим человеком. Я давно простила его, только проблема заключалась в том, что он не мог простить себя сам.

Проснулась я из-за резкого толчка. Меня подбросило на твердой груди, потому что он дернулся и затрепыхался на кровати.

– Антон, – позвала парня, но он не отреагировал. Вновь дернулся. Я слышала, как его дыхание сбилось, как он стал глубоко вдыхать воздух. Вспомнила про его слова о посттравматическом синдроме, в котором он был не уверен.

– Имя! – зарычал он, и я отпрянула от него.

Кажется, ночью он не врал. Я дернулась к тумбочке, нашаривая пистолет.

Страшно мне не было.

– Мне нужно только имя, – требовал он у неизвестного, а потом дернулся, и его рука обхватила мою шею, надавливая…

Но не сильно… Он сжал ее так, что выбраться я не могла, но и кислород он мне не перекрывал.

Я нервно сглотнула, не зная, что ждет меня дальше, но на всякий случай поднесла оружие к его голове. И чуть надавила на нее. И в то же время почувствовала, как хватка разжалась, и он нежно стал поглаживать там, где еще секунду назад сжимал.

В такой странной позе мы лежали несколько секунд, и я все же решилась его вновь позвать:

– Антон, проснись.

И это помогло. Он отскочил от меня как от раскаленного металла.

– Алина, черт, я же говорил… Черт, черт! Прости, прости меня, – в его голосе было столько страха, ужаса, паники и сожаления, что сердце разрывалось.

– Все хорошо! Ты ничего мне не сделал, – наощупь нашарила его на второй половине кровати и сама потянулась к нему. Опустила руку ему на грудь, чувствуя, как его трясет.

– Я же говорил, что мне нельзя с тобой оставаться. Я не должен был засыпать рядом, – продолжал он оправдываться, обнимая.

– Тебе не за что извиняться, успокойся. Говорю же, ты ничего мне не сделал, – вновь повторила я, представляя, какой у него шок. – Ты просто меня гладил, – сжатая его объятьями, я начала млеть. Пистолет давно вывалился из руки и валялся где-то на кровати.

– Я не заслуживаю тебя, – выдохнул он, зарываясь носом мне в макушку и сжимая еще крепче.

– Ты меня так задушишь, – пошутила я, и он тут же расслабил объятья, но не отпустил. Я приподняла к нему голову, и губы сами коснулись его скул. Влажно поцеловали колючую, но до одури приятную щетину. Я слегка прикусила их, а потом зализала, слыша рваный выдох Антона.