Лич, который взрывает воздушные замки
Шрифт:
— Тебя уже должны были подать на «За ранение», — сказал целитель. — За потерю конечности такое обязательно. Жди, приедут награждать в течение пары недель. Кстати, если есть родственники и близкие — можешь написать письмо или связаться через стационарный телефон.
— Нет никого… — покачал Георгий головой и поморщился от боли.
— Постарайся меньше двигаться, — посоветовал ему целитель. — «Тёмное спасение» подействует не сразу.
— Постараюсь… — пообещал Георгий.
/21 августа 2030
— Мы находимся в военном госпитале, где прямо сейчас будет происходить награждение ауксилариев, потерявших здоровье в борьбе за торжество демократии! — сообщила телезрителям Фёкла. — Эти героические воины достойно бились, чтобы мы жили мирно!
Съёмочная группа вошла в палату, в которой уже сидел я, участливо интересующийся у покалеченного ауксилария о том, хорошо ли тут кормят и всё ли в порядке.
— Я всем доволен, господин президент, — ответил этот ауксиларий, откликающийся на имя Савелий.
Ему оторвало взрывом обе ноги и левую руку, но всё уже поправили — бионические протезы, официально называемые электромеханическими протезами, были успешно вживлены и теперь этот немолодой мужик сможет продолжить службу на благо Праведной Республике.
Потеря конечностей уже давно не служит веским поводом для прерывания контракта, а значит лишь перевод ауксилария в особую когорту, где служат такие же, как он. И это не дискриминация, а трезвый расчёт. Так гораздо легче рассчитывать возможности ауксилариев, ведь, какими бы хорошими ни были бионические протезы, но у них есть батареи, которые надо регулярно заряжать.
Встаю с края кровати, ауксиларий тоже встаёт — сейчас будет официальный момент.
— Ты показал себя достойно, — похвалил я ауксилария Савелия. — Правом, данным мне Праведной Республикой, награждаю тебя медалью «За боевые заслуги».
Прикрепляю медаль к больничной пижаме и пожимаю ему руку.
— Служу Праведной Республике! — козырнул Савелий.
Киваю ему и перехожу в соседнюю палату.
— Сержант Георгий! — вскочил с кровати ауксиларий, лишившийся левой ноги. — Вечного правления, повелитель!
— Скорейшего выздоровления тебе, старший сержант Георгий, — кивнул я ему. — Жалобы, замечания, предложения?
— Никак нет! — ответил тот. — Только, господин праведный президент, я не старший сержант…
— Уже старший, — улыбнулся я ему. — За успехи в подготовке личного состава, что вылилось в рекордный минимум потерь, ты награждаешься медалью «Доблесть» IV-й степени, а также получаешь внеочередное звание — старшего сержанта живой ауксилии. За твоими успехами внимательно следит твоё непосредственное командование, поэтому даже не думай о том, что твои педагогические таланты остались незамеченными.
Медаль «Доблесть» IV-й степени не даёт каких-то особых преимуществ в службе, но зато открывает доступ к получению «Доблести» III-й степени, награждение которой автоматически означает внеочередное звание. Дальше II-я степень, при получении которой сразу квартира от государства и внеочередное звание,
— Служу Праведной Республике! — козырнул Георгий.
Это очень странный ауксиларий — непосредственный командир его нахваливает, а вышестоящее командование о нём если и слышало, то лишь мельком. Ещё по нему не видно, что он какой-то карьерист или стремящийся в штабные воители. Судя по всему, я вижу перед собой классического Ваньки-взводного. Это эталонный представитель младшего командного состава — можно смело отправлять в палату мер и весов.
На него есть несколько положительных характеристик от инструкторов, а также несколько десятков записей в дневник индивидуально-воспитательной работы. Можно сказать, что инструкторы видели в нём потенциал и постепенный рост в иерархии это косвенно подтверждал. Но всё же, по сержантской линии его ждал закономерный потолок.
«Больше взвода не дадут, дальше фронта не пошлют…» — подумал я. — «Нет, таких надо продвигать».
Прикрепляю минималистического дизайна медаль, исполненную из легированной стали и изображающую пятиконечную звезду, на грудь Георгия и пожимаю ему руку.
— Я сразу вижу перспективных офицеров, — произношу я. — Думаю, мне следует рекомендовать тебя в военный институт.
— Служу Праведной Республике! — вновь козырнул Георгий.
— Есть какие-нибудь предпочтения в выборе института? — поинтересовался я.
— Танковые войска, господин праведный президент! — без раздумий ответил старший сержант.
— Значит, так и будет, — кивнул я. — Всё, выздоравливай.
Съёмочная группа, записывавшая происходящее, вышла в коридор.
— Как мы видим, господин праведный президент ничем не напоминает обычных недемократических правителей, — заговорила Фёкла, глядя в камеру. — Наш президент близок к простому народу: к рабочим, солдатам, крестьянам и ремесленникам — он любит нас и получает нашу любовь в ответ!
Положительный образ отца нации — это просто маст-хэв. Потом, когда кому-то начнёт казаться, что архилич засиделся в президентском кресле, у большинства населения возникнет закономерный вопрос: «Если не он, то кто?» Вот к этому и стремится моя пропагандистская машина.
Киваю Георгию и продолжаю своё наградное шествие по палатам — в другой раз награждать пойдёт генерал-полковник Леви, который прямо знаковая фигура в нашей военной среде. Ещё раз десять-пятнадцать награжу лично, а потом пусть главнокомандующие отдуваются…
Выезжаю с территории военного госпиталя и еду в свой фиванский дворец.
Город вокруг стремительно видоизменялся: росли высотки, строились широкие дороги, рылись новые станции метро, разбивались парки и учреждались новые школы.
Большая часть населения — это понаехавшие. В основном бывшие беженцы, прошедшие натурализацию и получившие гражданство вместе с жильём.
Никакого культа коренных, к моему удивлению, не возникло, хотя я ждал его.
Никакого тебе столкновения цивилизации и варварства тоже не произошло.