Лич, который взрывает воздушные замки
Шрифт:
Блокировать его удары я не вижу смысла, поэтому просто дубашу его в туловище и по морде.
Садхи пытается в тактикульные увороты, приносящие некоторый результат в виде моих промахов, а я вообще не уклоняюсь, полностью сфокусировавшись на ударах.
Тут гуру применяет какую-то хитровыебанную методику и наносит бронебойный удар растопыренными пальцами мне в грудь. Фишку понял — это приём для вырывания сердца. Да забирай — мне не жалко!
Пользуясь задержкой в пару десятков долей секунд, всё-таки хватаю ублюдка за левое плечо.
Гуру пытается скинуть мою руку с плеча, но это он, конечно, ха-ха, умница…
Сжимаю
Кожа-то у него, может быть, непробиваемая, но вот о костях его я ничего такого не знаю.
Гуру ускоряет темп ударов, но это отдельная дисциплина Специальной Олимпиады — пытаться превзойти фактор регенерации архилича ударами кулаков…
Наконец, я слышу характерный щелчок, после которого ключичная кость гуру больше ни во что не упирается. Рывок — кость пропарывает его кожу изнутри, а левая его рука напрочь «отключается».
Парой ударов по морде ненадолго отвлекаю ушлёпка, после чего берусь обеими руками за его рану.
Резкий рывок, потребовавший от меня недюжинного усилия — гуру порвался.
Не весь, отнюдь нет, но кожа его порвалась до груди, а дальше пошло легче.
— Сделаю из твоей кожи чемодан, сука… — пообещал я ему. — Нет… Сделаю из неё бронежилет, ха-ха!
Очередной рывок кожи и гуру окончательно сдал — разрыв дошёл до паха.
Отвожу руку и наношу мощный удар кулаком по грудине лидера садхов.
Кость раскалывается, в результате чего я получаю доступ к его сердцу, но он уже и не нужен — кость проткнула сердце и гуру почти сразу сдох.
На всякий случай, в рамках профилактических мероприятий, вырываю ему сердце, после чего фиксирую его шею в захвате и поворачиваю его голову на триста шестьдесят. Вот теперь точно сдох…
— Нет, насчёт твоей кожи — отличная идея, — поделился я мыслью с трупом.
Накладываю на тело «Мёртвый стазис» — этот поганец мне ещё пригодится…
Оттаскиваю труп гуру к каменному идолу, стоящему под большим витражным окном, после чего присаживаюсь рядом.
Хлопаю себя по карманам и нащупываю сильно помятую пачку сигарет.
— М-хм… — довольно хмыкаю я, когда обнаруживаю среди внутренней трухи единственную целую сигарету.
Зажигалка, правда, сломалась. Но когда это было проблемой?
Подкуриваю сигарету от огненного заклинания и втягиваю в свои лёгкие ядовитый дым, запрещённый Минздравом.
Поднимаю взгляд и вижу звёздное небо, отлично видное через полуобвалившуюся крышу. Красиво, сука…
Там же, в небе, вижу пролетевший реактивный самолёт. Телефон вибрирует, прерывая трек AC/DC «Хайвей ту хелл».
— Аллё? — отвечаю я на вызов. — Чего так долго?
Примечания:
1 — О гомосеках-самураях — кому-то это может не нравиться, «вэйк ап, самурай» и всё такое, но из песни слов не выкинешь. Хотя, историография как-то сумела выкинуть из неё целые куплеты. Факт: настоящие самураи — это настоящие пидарасы. У них даже было отдельное понятие — «вакашудо», то есть «путь юных мальчиков», а пидарасов у них ласково именовали «наншоку». Тут надо упомянуть такую хуйню как «сюдо» — путь юноши. Как-то к каждому юноше находился взрослый самурай, который становился для него активным партнёром. Как говаривал поэт, прозаик и драматург Ихара Сайкаку: «Подросток без старшего любовника — всё равно,
Глава тридцатая
Техника свежевания
/21 августа 2030 года, Праведная Республика, г. Душанбе/
— Ты узнаёшь этого хуя? — спросил я у Самайры, приглашённой в прозекторскую для опознания.
— Это вторая инкарнация Харибхадры, — опознала она личность покойного. — Ачарья Миларепа.
— Ничего мне не объясняет, — покачал я головой. — Что это за хуй, чем знаменит?
— Он был лидером нашего направления садху, — ответила Самайра. — Я считала, что он бессмертный…
— Нет, это я бессмертный, — вновь покачал я головой. — А он — очередной wannabe.
— Он был единственным известным мне мастером техники «Атакневала Твача» — его кожа была неуязвима для оружия, — сообщила мне Самайра, после чего посмотрела на освежёванное тело. — Где его кожа?
— Его кожа находится в правильном месте, — усмехнулся я. — Сделаю из неё что-нибудь полезное.
Да, это человеческая кожа, но даже Захар был впечатлён — её прочность на разрыв приближается к графену, причём интереснее всего даже не это её свойство, а высокая способность гасить вибрации.
То, что я сумел проткнуть его кожу ключичной костью изнутри — это главный её недостаток. Под кожей, как мне объяснил Захар, находятся точки напряжения, разрушение которых и приводит к разрыву связей в решётке, формируемой неизвестным ещё соединением.
Захар обещал разобраться в деталях и попробовать выработать техпроцесс.
— Что ты знаешь об этой технике? — поинтересовался я у Самайры.
— Знаю только несколько начальных практик, которыми можно заложить фундамент для подготовки к освоению техники, — ответила она. — Но даже на это уйдут годы.
— Понятненько, — кивнул я. — А сколько этот Хабрвалдр постигал эту технику и становился неуязвимым?
— Насколько я знаю, всю его жизнь, — ответила Самайра неуверенно. — А жил он очень долго. Говорят, что он родился ещё в «верхнем» мире, за несколько десятилетий до того, как появились первые порталы.
— То есть у него было дохрена времени, — произнёс я задумчиво. — Ладно, тогда я попробую поднять его и посмотреть, как он запоёт под моим чутким руководством…
— У тебя ничего не получится, — улыбнулась Самайра. — Он вторая инкарнация Харибхадры, думаю, его дух слишком силён, чтобы покориться тебе.