Личность и Абсолют

Лосев Алексей Федорович

Из того, что в логическом суждении разделение на субъект и предикат есть лишь один из частных способов связи компонентов саморазвивающегося смысла, не содержащий под собой никаких собственных смысловых глубин, но являющийся только одним из поверхностных отражений эйдетической смысловой структуры, следует, что логическому суждению в отличие от грамматического предложения безразлично, что занимает в нем субъектную и что—предикативную синтаксическую позицию (дом или человек). Отсюда следует весьма лингвистически показательный вывод о том, что в логическом суждении, «ощупывающем» смысловое строение эйдоса, остающееся неизменным и вбирающее в себя трансформируемые друг в друга имена и предикаты, допустима, по Лосеву, взаимопереставимость субъекта и предиката без всяких квалификационных для самого суждения потерь.

В грамматическом же предложении подобная мена («человек строит дом» — «дом строится человеком») вызывает квалификационные изменения в самом типе предложения, а значит, меняет его не только синтаксические, но и референциальные и коммуникативные характеристики.

Дело здесь, конечно, не только во взаимопереставимости субъекта и предиката логического суждения. В перспективе эта лосевская мысль направлена на то, чтобы подчеркнуть безразличие логического суждения к любой языковой форме своего воплощения, поскольку она без тех же квалификационных потерь может быть и глагольно–предикативной, и чисто именной (например, «построение дома человеком»). Принципиально одно и то же логическое суждение может быть, таким образом, и предикативной структурой, и именной группой, но при этом каждое логическое суждение в конечном счете все же стремится, по Лосеву, к понятию (вспомним идею «Философии имени» о понимании суждения как разновидности понятия или определения, т. е. именной группы).

На этом фоне острее фокусируется уже отмеченная выше специфика лосевской позиции: поскольку, с одной стороны, Лосевым подчеркиваются именные формы согласования смыслов, с другой—все компоненты саморазвивающегося смысла понимаются по своей природе как предикаты к некоему внеположному х ₉постольку речь в его концепции идет не о формах семантического согласования субъектов и предикатов, а о формах согласования между предикатами, исходящими из одного и того же «самолично» не явленного, внеположного субъекта.

Из всего сказанного следует, что, с одной стороны, принцип разделения на субъект и предикат утверждается в сфере логоса в качестве одного из обоснованных способов сочленения смыслов в пределах единого процесса саморазвития смысла, но что, с другой стороны, грамматический предикативный акт (в чистом виде—с глагольным предикатом), понимаемый Лосевым как произвольный (вследствие скрещения в нем двух разноприродных лингвистических действий), как не обладающий свойством взимопереставимости субъекта и предиката и как не сворачиваемый без референциальных и коммуникативных потерь в именную группу, принципиально выводится Лосевым за пределы логоса. Тем самым между двумя уровнями лосевской концепции предикативности проводится отчетливая грань.

Самопорождение смысла в диалектике (эйдетике). В отличие от сферы логоса в диалектике смыслы не «вложены» аналитически друг в друга и не соположены, а внеположны, появляясь и связываясь на поле феноменологического мышления по совершенно иным законам. Направленное на непосредственно данные, «картинно» мыслимые (умно–оптические) эйдосы, феноменологическое по установке диалектическое мышление непосредственно усматривает, согласно Лосеву, сущностные самопредикаты этих эйдосов, причем—второй характерный момент—эти непосредственно усмотренные самопредикаты оказываются не просто внеположными, но антиномичными. Поскольку же антиномичность—не отсутствие семантической связи, а ее особая разновидность, диалектика тоже предполагает систему порождающих и согласующих предикативные смыслы семантических «правил», но — иную, чем в логосе. В диалектике разрабатывается «логика противоречий», разрешаемых «синтезом», или—в лингвистическом контексте—семантика антиномий. Установление особых, антиномических по природе, смысловых связей между феноменологически усмотренными самопредикатами эйдосов и составляет предмет по–лосевски понимаемой диалектики.

Антиномика была в центре внутренних споров русского символизма, в том числе имяславия, во всяком случае в десятые годы—достаточно вспомнить дискуссии вокруг «Столпа…» П. А. Флоренского об онтологическом статусе антиномий: об их либо трансцендентной природе, либо свойственности сугубо «падшему» человеческому разуму. Лосев не только признавал за антиномиями онтологическую природу, понимая их как непосредственные антиномичные самопредикаты самой сущности, но именно

в них видел своего рода источник того порождения и самодвижения смысла в человеческом уме, которое единственно способно реально отразить (референцировать») трансцендентные сферы и которое является тем самым основой для всех других семантических структур языка как такового. Естественная генетическая связь лосевской диалектики и диалектики вообще с антиномикой будет интересовать нас здесь именно и только с точки зрения семантических и языковых последствий или «отражений» этой связи. Проблема, следовательно, заключается в том, чтобы определить, какие именно смысловые и языковые формы, а также конкретные способы их согласования мыслятся Лосевым применимыми для адекватного выражения природных связей между антиномичными самопредикатами одного и того же эйдоса.

Неявленный эйдос, говорит Лосев, покоится в глубине явленного (т. е. явленного в сознании) и—непрестанно движется, являя его разные стороны. Сам эйдос не есть, по Лосеву, движение или покой, они именно его самопредикаты, а с позиции «из» диалектического мышления они суть предикаты к нему, между которыми и необходимо с помощью диалектики «выяснить смысловые отношения». Подчеркнем: именно отношения между предикатами, а не отношения между каждым из них в отдельности и эйдосом, так как последний тип отношений считается феноменологически непосредственно усматриваемым.

Оба антиномических смысла равно являются естественными самопредикатами эйдоса, но во всех ли отношениях они, по Лосеву, равны? Имеются некоторые основания предполагать, что Лосевым мыслились естественные непосредственно усматриваемые предикаты как бы первого и второго порядка.

Действительно, большинство лосевских диалектических конструкций строится по определенной парадигме. Сущность, говорит, например, Лосев, существует, есть, следовательно—она покоится [1003] . Покой, т. е. один из терминов будущей антиномичной пары, вводится, таким образом, первым в качестве первого предикативного смысла, непосредственно следующего за самим фактом феноменологического усмотрения «сущности». Но сущность, продолжает тут же Лосев, есть еще и нечто, некий живой смысл, который охватывает ее всю и объединяет. Отсюда делается вывод, что в сущности «кроме покоя есть еще и некое движение» [1004] (выделено мною. — Л. Г.). Движение, таким образом, появляется в рассуждении вслед за покоем в качестве своего рода вторичного естественного самопредиката сущности.

1003

См.: Философия имени //Указ. соч. С. 687.

1004

Там же.

Возможно, это выделение в лосевской диалектике первичных и вторичных анТиномичных предикатов и не имеет под собой достаточных оснований, однако в одном существенном в данном контексте отношении оно прослеживается практически во всех, насколько можно судить, лосевских диалектических построениях. Сколь бы ни были свободны и изменчивы в языковом отношении многочисленные лосевские диалектические формулы на одну и ту же тему с участием одних и тех же антиномических категорий, в них всегда только одна из этих антиномичных категорий, и именно та, которую предложено называть здесь предикатом первого порядка, занимает синтаксическую позицию определяемого слова, а другая (предикаадторого порядка) всегда помещается только в позицию слова определяющего. Так, везде есть «движущийся покой», но нет «покоящегося движения».

Какова в таком случае причина выбора того или иного компонента антиномичной пары в качестве предиката первого порядка? По всей видимости, Лосев выбирал в качестве предиката первого порядка, а значит, и в качестве будущего определяемого слова в именной группе диалектической дефиниции ту из антиномичных категорий, которая в большей степени содержит в своей семантике объективирующую образность, т. е. нечто аналогичное умозрительной цельности, которая прежде всего другого специфицирует для диалектического мышления эйдос как таковой, эйдос как именно эйдос (в отличие от лишенного умозрительной наглядности логоса).