Личный маг для Наследника. Эхо погибшей цивилизации

Верескова Дарья

— И что же ярл? — поинтересовалась я, пытаясь скрыть волнение в голосе.

Что если из-за этого он решит не давать мне свободу?

— Он решил понаблюдать за тобой после освобождения. В худшем случае тебя всегда могут изгнать из клана. Все воины в нашем отряде готовы поручиться за тебя, и он доверяет им больше, чем словам слуг. Однако я посчитал, что ты должен знать об этом.

Вот же доставучая девица! Я даже не говорила ничего за её спиной, но она так боялась этого, что действовала на опережение.

И это при том, что Рей совсем вернул её в свою постель, и стонала

она теперь громче прежнего, будто хотела показать каждому, какие у них «особенные» отношения. Спектакль работал не полностью — я видела ехидные ухмылки на лицах некоторых слуг, когда она каждый раз уходила из его палатки, не оставаясь на ночь.

— Не бери в голову. Слуги явно не сами додумались до такого, а ярл Райлен совсем скоро потеряет к ней интерес. Да и не хочет он влезать в эти бабские разборки…

Бабские разборки, вот значит как.

За эти «бабские разборки» Рей мог убить меня тогда, перед походом на стену, когда Розина обвинила меня в попытке принудить её.

— Завтра большой день. Не засиживайтесь допоздна, вам нужно быть в хорошей форме, — уже серьёзнее, полуприказным тоном завершил командир.

***

Солнце стояло высоко в зените, когда мы, тяжело дыша, оказались рядом с домиком мудреца Халвэ. Здание было крошечным, скромным и угрюмым, стояло на самом уступе скалы. Стены из грубо обтёсанного камня, крыша, покрытая инеем, узкие окна, пропускающие лишь слабый свет. Вокруг — холодная тишина, лишь ветер шелестел в редких соснах и вымерзших кустарниках.

Внизу, у подножия скалы, лежала расчищенная площадка с бревнами, где путники подолгу сидели, надеясь услышать слова старца — случайные видения прошлого или заветы предков. Горы со всех сторон вздымались неприступной стеной, ледники отливали синим, но небо сегодня было удивительно ясным, а воздух — свежим, пронизанным морозной тишиной.

Вообще-то к мудрецу Халвэ, в теории, можно было обратиться и самостоятельно, но он мог ответить что-то дельное только в том случае, если считал, что этот человек важен для будущего Айзенвейла. Тогда он мог дать несколько туманных намёков о будущем, которые чаще всего никак не касались самого просителя. Услышать персонально несколько слов от него — невероятная удача, и простым людям это почти никогда не удавалось, потому что он даже не выходил из своего дома. Самых настойчивых ещё и палкой мог поколотить.

Но Райлену Объединяющему, Наследнику Севера, Хранителю границ, он никогда не отказывал, очевидно, всей душой веря, что тот действительно является потомком Равинора.

Я не знала, был ли Халвэ на самом деле носителем магии, слышал ли он голоса легендарных Воинов прошлого, сказания о будущем, слышал ли он шёпот духов. Но если магия, настолько сильная, была у меня и у Рея, то почему бы ей не оказаться и у мудреца Халвэ? Сто десять лет — не шутки, а у Халвэ даже не было клана, чьи камни могли бы давать ему силу.

Поэтому я невольно не могла скрыть волнения, стоя вместе со своими друзьями и с Эриком, выстроившись в ряд у домика старца. Снизу, на расчищенной площадке,

собралась большая группа зевак вместе со слугами и воинами ярла, но мы, как и остальные, смотрели только на крохотную дверь из грубо сколоченных досок.

Наконец, дверь открылась, и из неё появился очень худой и очень высокий мужчина, который казался состоящим из одних только локтей и коленей. Косматая седая борода, тянувшаяся до самых колен, лишь добавляла зрительной длины его облику.

— Славные дети Севера, — пробормотал он. — Сильные, гордые, хитрые. Я сразу почувствовал, что камни Ульвхейма больше не под воздействием.

Ульвхейм.

Дом Волков… Старое название клана Обречённых, до того как земляне начали своё страшное воздействие на берсерков, полностью сведя их с ума и приведя к гибели остальных в клане. Возможно, теперь Клан Обречённых сможет вновь вернуть себе своё старое имя, возможно, даже стена когда-нибудь исчезнет.

Старик начал с Эрика, стоявшего в самом конце колонны, но говорил не со всеми. Те, кому он шептал пару слов, часто отшатывались и замирали — кто в ужасе, кто в восторге, кто в почти праведном неверии, словно он говорил каждому нечто такое, что переворачивало их мир с ног на голову.

Рей, ярл Ярвен и ярл ближайшего клана стояли за спиной мудреца, внимательно наблюдая за нашими реакциями, осознавая невероятную важность момента. Иво находился внизу, и я почти не сомневалась, что он следил за мной отдельно. К счастью, кроме взглядов, он никак не выделял меня, хотя я и узнала от всеподслушивающего Дирка, что Иво просил Рея, после нашего освобождения, передать наш отряд под его командование. Чтобы мы полностью находились под руководством херсира на долгих заданиях.

В принципе, наш отряд был не против — будучи рабами, мы и так находились под его руководством и особо не жаловались, хотя, когда станем свободными, нас вполне могли бы разделить, не желая рисковать воинами такого ранга в одном месте.

Или же мы могли просто сами уйти.

А сегодня люди внизу не могли поверить своим глазам — мудрец вышел не только больше чем на пару минут, но и разговаривал почти с каждым из нас по отдельности.

— Герои… — Настоящие Воины Севера! — Клан Ульвхейм вернётся в логово Айзенвейла, Север наконец-то объединяется… — Мудрец прав, нас ждёт великое будущее. Это потому что Равинор и Сольвейг переродились!

Я не слышала ни одного слова Халвэ из тех, что он говорил другим, но когда он остановился рядом со мной, я замерла, почти перестав дышать.

Старческое лицо, невероятно бледное, испещрённое морщинами и обветренное, казалось равнодушным, кроме глаз — настолько белых, что сначала мне показалось, будто он слеп. Чёрные зрачки двигались быстро, резко, и, замерев на мне, заставили меня внутренне напрячься. Кустистые брови нахмурились, а затем неожиданно сильная, худая рука схватила меня за плечо.

— В четвёртый раз… Ты приходишь в этот мир уже в четвёртый раз, но это последняя попытка, — стоило ему сказать это, как я нахмурилась и слегка отшатнулась, подозрительно глядя на мудреца. — Другого шанса не будет, не дай своей трусости погубить нас всех.