Личный мозг

Савельев Сергей Вячеславович

Иначе говоря, на основании практических знаний о созревании мозга в СССР был разработан механизм надёжного контроля формирования неокортекса в специализированной среде. Вполне понятно, что реальная жизнь учителей, пионервожатых и различных пионерских функционеров была далеко не идеальной. Их лозунговое поведение часто вызывало большие сомнения и подозрения в откровенном обмане. Однако такие мысли приходили в голову ничтожному меньшинству детей с зачатками третичного сознания, которым можно пренебречь. Сложности возникали с детьми из семей, где обсуждались альтернативы социализму или были сильны традиции ещё царских времён. Однако при всей навязчивости и убогости пионерского воспитания оно постепенно делало своё дело. Сутью существования пионерской организации было не столько прямое влияние на детей, сколько создание безальтернативной среды

созревания неокортекса. Вовлекая подростков в социальные процессы, такая среда закладывала тщательно подкрепляемые навыки прикладного использования коммунистической идеологии.

Средненький ученик, но буйный общественник с 14 лет мог стать комсомольцем и носить на лацкане маленький красный флажок с бородатым Ильичом. Такими элементарными педагогическими методами удавалось контролировать как первично-лимбическое, так и вторичное, с привлечением коры, - половое сознание. Эта простенькая система занимала подростков и даже была способна формировать систему искусственных отношений в их разношёрстных сообществах. Кроме этого, создавалась полезная для государства школа убеждённых стукачей и не очень щепетильных будущих организаторов строительства коммунизма.

Для нас намного интереснее побочный результат этой колоссальной воспитательной работы, охватывавшей всю страну. Сначала отметим возрастной период с 8 до 14 лет, на который приходится активное созревание коры полушарий большого мозга. В этот период закрепляются наиболее важные социальные инстинкты и формируются базовые приёмы мышления. Казалось бы, столь осмысленный подход при многолетнем применении может дать очень развесистые плоды, чего не случилось. Причина системной неудачи кроется в том, что для юных гоминид слова значат намного меньше, чем родительская материальная культура и их биологическая жизнь. Ценность нелепой агитации за коммунизм состоит в том, что государство принудительно выращивало в детских мозгах систему двойных стандартов. Подростки учились сравнивать реальность с советской болтологией и формировали устойчиво различающиеся типы домашнего и общественного поведения.

Это заставляло мозг ребёнка сравнивать события, оценивать последствия, держать язык за зубами или открывать рот только в соответствии с официальной ситуацией. Головной мозг вменяемого 11-летнего подростка начинал работать не хуже, чем у опытного разведчика с большим стажем нелегальной работы. Такие условия созревания очень благотворно влияли на интенсивное развитие индивидуальных навыков и способностей. Дело в том, что ведение жизни в реальных рамках двойной идеологии и взаимоисключающих социальных отношений заставляло растущий мозг очень интенсивно работать. Вполне понятно, что такие метаморфозы происходили не со всеми школьниками. Для этого надо было получить от родителей довольно изощрённый мозг и завидные способности. Результаты двойного мышления через несколько поколений дали интересные результаты. Советский Союз развалился как карточный домик, поскольку в двойном мышлении официальная жизнь была имитационной.

Таким образом, создание детской и подростковой системы искусственной социальной иерархии с элементами насилия и несправедливости очень полезно. Она отвлекает от естественных приматных развлечений, стимулирует становление наиболее сложных функций неокортекса и развитие аналитических способностей мозга. При использовании столь действенных приёмов самосовершенствования всегда существует опасность перестараться. Помещая 8-9-летнего подростка в военное училище, трудно ожидать его заметного творческого развития. Конечно, в этой среде насилия и несправедливости вполне достаточно, но они крайне своеобразны и закрепляют очень специфичные армейские социальные инстинкты. Такой подход к воспитанию, безусловно, полезен для государства, но не для одарённой личности. Принудительная ранняя военная специализация неокортекса и обучение контролю за дурными лимбическими желаниями очень эффективны. К сожалению, её цели редко совпадают с творческими возможностями конкретного подростка. В мягкой форме все перечисленные проблемы возникают и в общеобразовательных школах.

Самое важное состоит в том, что повсеместный прокоммунистический контроль за развитием детей отодвигал на третьи роли лимбическую систему и весь комплекс естественных, но обезьяньих отношений. По сути дела, впервые в истории человечества на территории СССР была удачно создана полностью контролируемая абиологическая среда формирования головного мозга.

При этом обезьяньи страсти молодёжи никуда не исчезли, но довольно легко перенаправлялись в относительно безопасное русло. Плоды этой политики, постоянной поддержки рассудочных и ненавязчивого ограничения биологических интересов дали очень заметные результаты. Длительный экономический и научно-технический прогресс СССР закончился именно в результате отказа от государственного контроля за биологическими процессами. В период расцвета существования советской системы образования и воспитания различия между самыми передовыми странами мира и СССР были огромны. По этой причине советские школьники, переехавшие с родителями в США, сразу становились ведущими учениками и яркими талантами. Следует отметить, что такие блестящие способности демонстрировали обычные советские троечники из общеобразовательных школ. Уровень вынужденного развития их неокортекса был намного выше, чем у их сверстников из тепличной биологической среды западных стран.

Индивидуальные наклонности подростка диктуются особенностями конструкции его мозга и самым ранним набором социальных инстинктов, которые бесконтрольно проникают в юную голову. Даже в тотальной коммунистической системе СССР были варианты выбора личной среды развития. В качестве примера рассмотрим подростка 70-80-х годов ХХ века из самой обыкновенной советской школы. Вполне понятно, что постоянной средой обитания было советское окружение и системно навязываемая коммунистическая идеология. В домашней обстановке родители и родственники обычно поругивали совдепию за её дефициты, плохие товары народного потребления, однобокость и несовершенство. Но это не оказывало принципиального влияния на ребёнка, и детёныш вырастал вполне адекватным строителем коммунизма.

Совсем другая ситуация была в семьях, где при героическом строительстве социализма уже истребили большую часть близких родственников, а оставшиеся – сохранили неприязнь к диктатуре пролетариата. В этом случае ожидать появления у ребёнка устойчивого коммунистического мировоззрения уже не приходилось. Дети поумнее скрывали свои представления и совершенствовали двойную жизнь в условиях вынужденной адаптации в неприятной для них среде. Это хорошо сказывалось на развитии мозга, поскольку вынуждало планировать поступки и рано осознать опасность открытого поведения. В этом случае вырастал человек с двойными стандартами и латентный противник социализма.

Эти альтернативные версии самосовершенствования в СССР дополнялись довольно привлекательной уголовной субкультурой, которая заметно влияла на развитие молодёжи. С ранней юности молодые люди совдепии оказывались в широко распространённой среде небольших уличных шаек и других паразитических сообществ. Асоциальные системы самоорганизации создавали параллельную инфраструктуру сообщества, которая привлекала интеллектуально ограниченных, эгоистичных и агрессивных подростков. Мелкое воровство, уличное насилие и слабый государственный контроль за нелетальными преступлениями против граждан привлекали в эту среду довольно много молодых людей. Корни этой системы лежат как в биологических особенностях конструкции мозга, так и в чрезвычайно широкой тюремной практике перевоспитания строителей коммунизма. Результатом погружения в эту среду становилось формирование простого и понятного мировоззрения. Оно поддерживало довольно архаичные представления о справедливости и социальной ответственности внутри группы. Это привлекало подростков, поскольку искусственные системы пионерии и комсомола выглядели слишком ограниченными и биологически бессмысленными.

Три варианта вызревания социальных инстинктов мозга подростков были широко распространены по всей стране, но не исчерпывали возможных вариантов выбора путей саморазвития. Около 10% советских подростков формировали свой мозг в спортивных секциях и специализированных школах. Система отбора и воспитания будущих спортсменов была массовым и довольно престижным мероприятием. Спортом гордились, ему уделяли большое социальное внимание и использовали в качестве международной политики. Это привлекало подростков, ещё неспособных думать, но уже жаждущих лимбических удовольствий. Такая сенсомоторная гиперспециализация давала драгоценные социальные преимущества и внимание взрослых. За это приходилось платить резким падением уровня жизни при выходе из спорта и слабой адаптированностью к реальной системе жизни в совдепии. Подростки об этом не думали и наслаждались сиюминутной славой и доминантностью над сверстниками.