Личный пилот Гитлера. Воспоминания обергруппенфюрера СС. 1939-1945

Баур Ганс

Естественно, я сразу же стал собирать свидетельства очевидцев катастрофы, чтобы попытаться определить ее возможную причину. Погодные условия в тот день были крайне неблагоприятными: сильный ветер, облачность на высоте от 200 до 300 метров, то и дело шел снег. Дежурный на аэродроме сделал отметку о точном времени вылета самолета. Через три минуты после этого он увидел, что «Хейнкель» Тодта возвращается. Это само по себе было странно, но еще больше удивительно то, что самолет шел на посадку с невыпущенным шасси. В голове у дежурного пронеслась мысль, что при таком сильном попутном ветре шансы на успешную посадку невелики – слишком мало места для торможения. Внезапно, когда «Хейнкель» находился всего в 100 метрах от края летного поля, из его хвостовой части вырвался столб голубого пламени. Это видели обитатели соседнего поместья. На «Хейнкелях» топливо

закачивалось в крылья, поэтому бензин не мог стать причиной взрыва. Все свидетели единогласно утверждали, что пламя било из задней части самолета.

Мы пришли к выводу, что вряд ли это была диверсия. Летчики погибли сами, и, кроме того, доктора Тодта все очень любили. Вряд ли взрыв мог быть устроен кем-нибудь из посторонних – аэропорт охранялся очень плотно и надежно. Истинная причина гибели самолета представляла собой загадку. Комиссия из министерства авиации исследовала все сохранившиеся фрагменты, но так и не смогла прийти к однозначным выводам.

Были изучены все документы, касающиеся этого «Хейнкеля». У каждого самолета имеется сопровождающая его документация, в которой отмечается все, что с ним происходило: замена двигателей, поломки и ремонтные работы. Вырисовывалась следующая картина. Самолет доктора Тодта отправили на капитальный ремонт, во время которого полностью разобрали, проверили каждый узел, заменяя при этом негодные или поврежденные детали. На четырнадцать дней, которые требовались для капитального ремонта, в распоряжение Тодта предоставили другой «Хейнкель», принадлежавший одному из подразделений военно-воздушных сил. Эта часть некоторое время находилась на фронте, и, как и на всех самолетах, побывавших на фронте, на нем был установлен так называемый взрыватель, представлявший собой небольшую коробочку с килограммом взрывчатки, – его приводили в действие, дернув за веревку с небольшим кольцом. Взрыватель находился под сиденьем летчика. В случае необходимости самолет можно было разнести взрывом на мельчайшие фрагменты. Встроенный часовой механизм позволял летчикам покинуть перед этим самолет в течение трех минут. Возможно, именно взрыватель и сыграл роковую роль в судьбе министра.

Доктор Тодт обычно сидел в кабине рядом с летчиком, на месте бортинженера. Незадолго до вылета он прошел через маленький салон в кабину пилота. Проход был очень узким, и доктор Тодт, одетый в меховое пальто, едва протиснулся в кабину. Он ждал, пока бортинженер, который одновременно исполнял и обязанности радиста, поднимет посадочное шасси и сможет покинуть место рядом с пилотом. Возможно, когда Тодт протискивался к сиденью, колечко от веревки взрывателя зацепилось за одну из пуговиц на его ботинках, и, таким образом, он привел в действие таймер и детонатор. Горение шнура взрывателя привело к появлению в кабине дыма, что в свою очередь автоматически привело к включению сигнала тревоги. За этим последовали поиски источника дыма, который команда, вероятно, нашла довольно быстро. К тому времени самолет находился в воздухе уже около двух минут. Начались гонки со смертью, исход которых решали секунды. Шасси было убрано, а выпустить его уже просто не хватало времени. Предстояло садиться, несмотря на сильный попутный ветер. Самолет подходил к аэродрому, когда до взрыва оставалось несколько секунд. Взрыватель сработал. Самолет подбросило вверх примерно на 30 метров, затем он упал, разбился и полностью сгорел. Гитлер, которому мне пришлось докладывать об этом происшествии со всеми подробностями, очень глубоко переживал эту потерю.

Знакомство с русскими методами депортации

Линия фронта опять двигалась вперед, а мы все еще находились в Растенбурге, в тысяче километров от нее. Необходимо было менять расположение ставки. Подходящее место для нее нашли на Украине, в лесистой местности в полусотне километров к северу от Винницы. Строительство ставки, располагавшейся неподалеку от Южного Буга, шло очень быстрыми темпами. Помимо обычных казарм там было сооружено два бункера: один для Гитлера и его ближайшего окружения, другой – для всех остальных сотрудников ставки. Их предполагалось использовать в качестве укрытия во время бомбежки. Однако самолеты русских ни разу нас там не бомбили. Только однажды мы получили сообщение, что неподалеку находится русская эскадрилья. Аэродром разместили под Винницей, там я и жил в построенных рядом домах, вместе с экипажами самолетов, находившимися у меня в подчинении.

Подрядчики, ответственные за строительство ставки, позднее

рассказывали нам, что во время сооружения казарм им пришлось преодолевать многочисленные трудности. На строительных работах использовалось гражданское население. Когда люди увидели, что дело идет к завершению, они сильно испугались. Никто не мог понять причину этого страха, но вскоре все разъяснилось. Оказывается, за год до этого гражданское население привлекалось для строительства ставки советского маршала Тимошенко. Все мужчины, которые участвовали в стройке, бесследно исчезли через несколько дней после завершения работ. Родственники так и не узнали, что с ними случилось. И теперь люди опасались, что немцы предпримут такие же меры секретности. Понадобилось немало усилий, чтобы убедить их в том, что им ничто не угрожает после завершения строительства. Невзирая на все трудности, строительство было завершено в намеченные сроки, и мы стали обживать новое здание ставки весной 1942 года.

Стояла солнечная, довольно теплая погода. Обстановка в этих местах была довольно спокойной, наши отношения с населением – хорошими. Ставку даже не обнесли забором, подход к ней оставался открытым. Только значительно позднее, когда километрах в 70 отсюда, в районе Бердичева, появились партизаны, предприняли некоторые меры предосторожности. По углам зоны установили счетверенные пулеметы и усилили наружное наблюдение. На одном из углов была размещена зенитная батарея, обеспечивавшая защиту с воздуха. Из Винницы мы вылетали в разные пункты, расположенные вдоль фронта, среди прочих в Сталино (Донецк), Запорожье, Днепропетровск, на побережье Черного моря – в Николаев, Херсон, а также в Мариуполь, на побережье Азовского моря.

Волки на аэродроме

Однажды очень рано утром я выруливал на самолете к концу взлетной полосы. Внезапно на летном поле я заметил двух волков и направился ближе к ним. Мой маневр их не испугал. Радист сообщил о них Гитлеру, который зашел в кабину, чтобы посмотреть на волков. Он смотрел на них до тех пор, пока звери не пересекли по диагонали все летное поле и не исчезли в близлежащем лесу.

Среди прочего название Винница в моей памяти всегда вызывает ассоциацию с одним словом – лапша! Очевидно, она особенно хорошо получается из прекрасной украинской пшеницы. Насколько я помню, мы ее ели достаточно часто. Помимо этого украинские курицы несут очень много яиц. Лапшу мы готовили с яйцами, как одно блюдо, до тех пор пока уже не могли на него смотреть.

В Виннице была крупнейшая скотобойня, какую я когда-либо видел. Более тысячи русских ежедневно убивали здесь более полутора тысяч коров и телят, а затем освежевывали их туши. Время от времени это современное производство посещали делегации гостей. Директором комбината был мясник из Нюрнберга, который однажды пригласил нас отведать белых нюрнбергских сосисок с ливером. Единственным не очень хорошим воспоминанием, оставшимся после этого, в целом приятного, визита, был запах, исходивший от скотобойни. Он преследовал нас даже спустя несколько часов.

Гитлер приказал, чтобы все важные персоны пользовались не поездами, а самолетами, поэтому график работы нашего аэродрома постоянно был очень напряженным. В дождливые периоды грунт становился очень мягким, и нам приходилось подкладывать под самолеты, которые не стояли в ангарах, доски – чтобы машины не увязали в грязи. Позднее мы нашли для аэродрома более подходящее место, а прежний использовали только в случае экстренных посадок.

Вокруг Винницы были также разбросаны и другие командные посты и штабы. Геринг базировался в 25 километрах от этого города, в 50 километрах от месторасположения Геринга находилась ставка Гитлера. Риббентроп также приезжал на Украину.

В свободное время я отправлялся на Буг на своей машине-амфибии, чтобы посидеть с удочкой на берегу реки. Русским моя машина казалась довольно странной, но они находили мой способ рыбной ловли весьма занятным. Вокруг меня часто собиралось много зрителей, когда я возился со своими спиннингами новейшей конструкции. На них сильное впечатление производили как новые катушки, так и прозрачная леска, производившаяся концерном «ИГ-Фарбен». Она представляла собой тонкую, особо прочную нить, практически незаметную в воде. Недалеко от места рыбалки находился большой карьер, где несколько сотен русских добывали гравий для строительства дороги. Многие из них бросали работу и наблюдали со стороны, как я забрасываю леску на 50–60 метров и наматываю ее обратно на катушку. Обычно я возвращался с большим уловом щук и окуней.