Личный пилот Гитлера. Воспоминания обергруппенфюрера СС. 1939-1945

Баур Ганс

Когда Гитлер решил напасть на Россию?

Трагедия Сталинграда, ставшая началом конца, потрясла не только Гитлера, но и всю германскую нацию, которая после славных, триумфальных побед думала, что трагедия, подобная сталинградской, попросту невозможна. Как такое могло случиться? Как до этого дошло? Может ли один человек единолично управлять всем ходом войны? Мог ли он, при осуществлении своих планов, зависеть от людей, которые в некоторых случаях могли ошибаться просто потому, что они были людьми? При обсуждении таких непростых тем снова и снова возникает вопрос, когда Гитлер решил начать войну против Советского Союза, и споры по этому поводу не утихают. Я даже был свидетелем, как люди прямо спрашивали об этом Гитлера, но только раз слышал его прямой ответ по этому поводу. К нему на прием пришел гаулейтер одной из земель. Когда Гитлер расстелил карту, на которой была обозначена линия фронта, и подробно описал

обстановку на каждом участке, партийный руководитель спросил: «Когда вы на самом деле решили напасть на Россию?» На это Гитлер ответил: «За четыре недели до начала войны с Россией».

Решение, которое вызвало проблемы после поражения в войне

Среди находившихся в лагерях военнопленных – и, как я позднее узнал, не только в советских лагерях – хуже всего приходилось тем, у кого под мышкой имелась татуировки в виде «птички». Многие даже лишились жизни под пулями расстрельных команд только потому, что у них были нанесены татуировки с обозначением группы крови. Только из-за дефицита времени каждому германскому солдату не была нанесена такая татуировка.

Я вспомнил одну беседу за обеденным столом, в которой принимали участие Моррель, Кейтель, Йодль и Гиммлер. Моррель отметил, что в наш век все возрастающего автомобильного движения с неизбежным ростом числа аварий, особенно в период войны, каждому человеку необходимо иметь татуировку с обозначением его группы крови. Доктор предложил наносить ее каждому младенцу одновременно с прививкой от оспы в первый же год его жизни. Затем, в случае необходимости, ему можно будет сразу же сделать переливание крови, а не ждать, пока ее группу определят в лаборатории. Гитлер согласился с этими доводами. Гиммлер разработал соответствующий план и спустя несколько недель издал приказ, согласно которому всем военнослужащим СС надлежало сделать под мышкой соответствующую татуировку. Кейтель также не возражал, но он так и не смог завершить необходимые для этого подготовительные мероприятия, чтобы сделать такие татуировки всем военнослужащим.

Я всегда вспоминал об этом разговоре, когда, уже находясь в заключении, видел своих товарищей, стоящих перед различными комиссиями с поднятыми вверх руками. Даже больные с серьезными ранениями не имели иного выбора, кроме того как подчиниться приказу и сделать под мышкой татуировку с обозначением группы крови, в знак того, что германская армия является непобедимой. Однако я знал и многих других людей, не имевших никакого отношения к СС, которые делали точно такие же татуировки. Например, их носили так называемые «перемещенные лица».

Вдоль русского фронта с профессором Порше

Профессора Порше, который получил широкую известность своим проектом, связанным с «Фольксвагеном», часто вызывали в ставку Гитлера, чтобы проконсультироваться по некоторым специальным проблемам, имевшим отношение к танкам. Во время одного из таких визитов Порше выразил желание пролететь вдоль линии фронта с русскими и побеседовать с водителями танков, чтобы выявить слабые стороны и уязвимые места машин. Гитлер предоставил в распоряжение Порше свой личный самолет, и я полетел вместе с ним.

В течение недели мы пролетели от Ленинграда до Южной Украины. Нас сопровождали многочисленные сотрудники Порше и офицеры танковых подразделений. От аэродромов Порше отправлялся на автомобиле в танковые подразделения, принимавшие участие в боях. С виду это был маленький и тщедушный человечек, но он производил громадное впечатление везде, где бы ни появлялся. Во время проходивших обсуждений он собрал множество полезной информации, вдохновившей его на создание новых типов танков. Спустя несколько недель он пригласил меня в свой офис в Берлине, где вручил мне в память о нашем совместном полете подарок: картину Клауса Бергена, на которой был изображен наш «Кондор», летящий над Смоленском и Днепром.

Если бы русские только знали, что в тот момент Гитлер был на аэродроме

После падения Сталинграда обстановка на южном фланге фронта крайне осложнилась. Возникла угроза общего отступления на юге.

Однажды ночью Гитлер пришел к выводу, что ему необходимо обсудить стратегическую обстановку с Манштейном, находившимся в Запорожье. Мы вылетели в два часа ночи и в шесть утра прибыли в Запорожье. Один аэродром находился в южной части города, а другой – в восточной. Я посадил самолет на более крупном аэродроме, который находился в восточной части города. Мы застали в Запорожье полную неразбериху. Обсуждение затянулось на более длительный срок, чем предполагалось, поэтому я поселился в казарме. На третий день нашего пребывания там, когда я пришел на завтрак, стало известно, что русские прорвали фронт под Днепропетровском. Главная дорога, по которой они наступали, вела как раз в сторону Запорожья и проходила мимо аэродрома, где стоял наш самолет. Сообщали, что первой движется колонна из двадцати танков.

Самолеты готовились к бою, чтобы попытаться отбросить их назад. Погода была неважной, облачный слой располагался на высоте менее чем 50 метров. Только один «Шторьх» смог вернуться из разведывательного полета с конкретными сведениями: русские приближаются. Между ними и нами не было никаких частей, способных замедлить их продвижение. Глубоко взволнованный, я взял машину и поехал в город, где Гитлер совещался с Манштейном. Я объяснил ему ситуацию и попросил разрешения, по крайней мере, перегнать самолет на аэродром в южной части города. Гитлер сказал, что в этом нет необходимости и что он вскоре прибудет на аэродром. Я возвратился обратно к самолету. Все силы, имевшиеся на аэродроме, собрали для его защиты, однако оборона выглядела не очень надежной: у нас не было ни артиллерии, ни противотанковых ружей. Вот показались русские. С восточной оконечности летного поля мы видели двадцать два танка. Как раз в этот момент прибыл Гитлер. Наши три «Кондора» с уже прогретыми двигателями взмыли в воздух, и в это же самое время, мы видели, на посадку заходили два громадных шестимоторных самолета, доставившие противотанковое вооружение. Через некоторое время мы узнали, чем закончилась вся эта история. К всеобщему удивлению, русские танки остановились на краю летного поля. Они не стали атаковать аэродром, а заняли позицию неподалеку. У них кончилось горючее! Конечно, они могли бы добыть достаточное количество горючего на аэродроме. Позднее из танков выбрались экипажи и оставили их стоять на том же месте. Вели бы они себя так же, если бы знали, что в это время на аэродроме находится Гитлер?! Увидев сотни самолетов, стоящих на летном поле, русские наверняка решили, что здесь они встретят сильное сопротивление. Когда Гитлеру спустя несколько часов после возвращения в ставку прислали сообщение обо всех этих событиях, он только и смог произнести: «Неслыханная удача!»

Линия фронта стабилизировалась. Немецкие войска заняли позиции вдоль Днепра, Но насколько у них хватит сил?

Генерал Хубе погибает в авиакатастрофе

Генерал Хубе только что был награжден Рыцарским крестом с бриллиантами. Гитлер лично проводил торжественную церемонию. Торжества проходили после полуночи. Хубе позвонил своим пилотам, которые находились в аэропорту Айнринг, и попросил их подготовить самолет к вылету в четыре часа утра. Мы намеревались направиться сначала в Бреслау, а затем в Берлин. Генерал и его сопровождение, включая посла Хевеля, прибыли в аэропорт в точно указанное время. Пилот, офицер военно-воздушных сил, вырулил самолет в самое начало освещенной летной полосы. После того как самолет вылетел в западном направлении, он сразу же сделал левый разворот и направился в сторону гор, лежавших всего в полутора километрах от аэропорта. Надо полагать, летчик увидел выше себя на склоне горы освещенные окна домов, сиявшие в ночной темноте, поэтому лихорадочно попытался уйти вправо. Однако было уже слишком поздно, и самолет задел крылом за склон горы. Он разбился, и все пассажиры, находившиеся на борту, за исключением одного, погибли. Единственным выжившим оказался посол Хевель, получивший тяжелые травмы, которые приковали его к постели на несколько недель.

Как такое могло случиться? Почему летчик так далеко отклонился от курса? По моему мнению, существуют такие возможные объяснения.

Согласно первому во время взлета любой самолет испытывает сильный крен влево, поскольку пропеллеры вращаются как раз в эту сторону. Этот крен влево ощущается до тех пор, пока самолет не наберет нужной скорости, после чего он может лететь строго вперед. При взлете летчик ориентировался по освещенной полосе, но потом оказался в кромешной тьме и, вероятно, слишком поздно обратил внимание на то, что летит в северо-западном направлении, а не на юго-запад. Он попытался как можно быстрее исправить свою ошибку, но тут и случилась катастрофа.

Другое объяснение ее возможных причин заключается в том, что встроенный на самолете гироскоп, который показывает его крен, может давать правильные показания в лучшем случае только через три минуты работы. Возможно, летчик не привел его в рабочее состояние за три минуты до вылета. Гироскоп, или угломер, как его еще называют, показывает обычный левый крен с отклонением стрелки на два или три миллиметра. Если двигатель еще не набрал положенных оборотов в минуту, стрелка отклоняется всего на один или полтора миллиметра.

Нельзя исключить и то, что летчик зашел из ярко освещенного салона в полутемную кабину и поднял самолет в воздух до того, как его глаза привыкли к темноте. Именно поэтому он мог и не заметить слабое отклонение от курса. Подобных аварий можно избежать, если принять необходимые меры предосторожности. Только обыкновенной человеческой слабостью можно объяснить тот факт, что молодые и наверняка очень нервничавшие летчики, имевшие на борту особо важных пассажиров, не предприняли простейших и обычных в таких случаях мер предосторожности.