Лицо для Сумасшедшей принцессы
Шрифт:
И что-то неопределенное, расплывчатое, но важное и значимое столь зримо промелькнуло в словах Али-Бабы, что Лансанариэль невольно содрогнулся всем телом, объятый волной холодного предчувствия, так не вяжущегося с липкой дневной жарой. Он понял, что предупреждение дервиша касается именно его.
– Идемте. – Голос старика вывел полуэльфа из задумчивого молчания. – Приближается вечер, а большой ночной город, полный воров и проходимцев, вовсе не безопасен для плохо знакомых с его обычаями чужеземцев.
– Идем, – охотно откликнулся Огвур, как невесомое перышко, вскидывая на плечо и сумку полуэльфа, и свою тяжелую Симхеллу. – Я готов душу демонам продать за кувшин пива!
– А как же твое недавнее обещание не пить ничего крепче обычной воды? – иронично усмехнулся Ланс, пытаясь шуткой прогнать так сильно обеспокоившие его и все еще бродящие по краю подсознания нечеткие предчувствия и опасения.
– Да простят меня Пресветлые
– Ого! – смешливо вздернул красивую бровь легкомысленный Лансанариэль, при упоминании о холодном пиве начисто забывая о недавнем пророчестве Али-Бабы. – А правда ли, что в этих краях водится странное животное – верблюд, умеющее не пить больше месяца?
– Ну не знаю как тебе, а мне так ясно сразу: орки точно не верблюды! – убежденно провозгласил Белый Волк, бодро шагая следом за трусящим вялой рысцой осликом. – Месяц без пива или эля? Нет, это нонсенс! Немыслимое, садистское издевательство над организмом. Что за ужасные байки ты нам рассказываешь, дружище!
Нуждается ли человек в вере? Хороший вопрос – особенно после того, как на собственном опыте выясняешь, что боги – всего лишь оригинальные биомеханизмы, координаторы, предназначенные для регулирования жизненных процессов в окружающем тебя мире, а демиурги – так вообще кучка заигравшихся и окончательно выживших из ума престарелых маразматиков. И в кого прикажете верить в подобной нелепой ситуации? Признаюсь честно, сейчас мне ужасно не хватало Эткина с его неизменной, идеально подходящей к любому неординарному случаю, всегда безупречно здоровой философией. Хотя и без него предполагаю, что сказал бы в данной ситуации этот скептичный эгоист: верь в себя, ибо если ты сам себе не поможешь, то и никто тебе уже не сможет помочь. Помнится, он даже упоминал про одного древнего героя, попавшего в трясину и, за неимением посторонней помощи, самостоятельно вытащившего себя из болота. Причем за волосы, да еще не слезая с коня! Маловероятно? А дракон божился, что его история не выдумка, ведь драконы никогда не врут! Эх, Эткин, Эткин, у тебя чаще всего другое, не менее актуальное кредо так и прет наружу: если сам себя не похвалишь, то никто и подавно не похвалит. Но, с другой стороны, как быть, если это и есть самая чистейшая правда? Я невольно улыбнулась, вспоминая умного друга, что сейчас выглядело по меньшей мере неуместно, если учесть, что я безвольно болталась в лапах у холодных тварей, быстро волочивших меня вниз по длинной, плохо освещенной лестнице. Эткин фанатично проповедует здравый умеренный эгоизм – именно в этом и состоит его психологическая доктрина, его вера. Я задумчиво пожевала оледеневшую губу, заодно несколько возрождая в ней слабое подобие нормального кровотока. Любопытно, как может сочетаться умеренный эгоизм с добровольно принятым мной служением Чести?
Ответ пришел через секунду. Да попросту не может человек, не способный помочь самому себе, чем-то помочь другим людям. Не разбираешься в себе – не поймешь других. Любовь к слабым и обездоленным начинается с разумной любви к себе. Научись любить себя, ценить себя, уважать себя – и ты поймешь, как необходимо это всем людям. Тогда ты и осознаешь, что каждый желает получить по отношению к себе только то и именно то, что ты желаешь самому себе. Не бывает плохих людей – бывают поступки, которые для твоей жизненной позиции, для твоего пути Чести принципиально не могут выглядеть хорошими. Уважай всех – неважно, плохие они или хорошие по твоим личным меркам, – не меньше, чем самого себя. Но никогда не иди на сделку с собственной совестью, пытаясь обмануть себя, потому что обмануть себя невозможно. Многие из нас пытаются скрыть нелицеприятность совершаемых нами поступков за красивой, но лживой ширмой пустых и пышных фраз, убеждая себя в собственной правоте. Хотя подчас в этом проще и быстрее убедить окружающих.
Что хотел доказать себе Ледяной бог, отправляя меня в Колодец пустоты? Да лишь то, что он всегда прав. Что на самом деле нет в мире никакой возвышенной любви, нет вообще никакой силы, превосходящей его власть и его мощь. И поняв это, я невольно пожалела глупого, неуверенного в себе дурака, претендующего на мировое господство! Он-то уж явно никак не мог вместить свой зашкаливающий эгоизм в разумные рамки компромисса с внешним миром. Он видел лишь свой ограниченный внутренний мирок, не находя для себя достойного места в окружающем его социуме. Он искал власти, забывая, что власть рано или поздно оборачивается против своего носителя, превращая его в раба догм и условностей. Он не познал истинной свободы духа…
Вот поэтому я и хохотала так
Интересно, когда возникла вера в этого самого Иешуа? Наверно, очень давно… Хотя, кажется, намного позднее его канонизировала и обожествила куда более молодая религия – христианство. Но, полагаю, всех богов и богинь объединяет одно: бог есть суть, истина, честь, самоотречение, служение идеалу, которое неизменно вознаграждается чем-то не вещественным, а возвышенным, ментальным. Легок ли путь человека, посвятившего себя служению Чести, истине, высшей сущности? Похоже, что нет, особенно если учесть все то, что мне уже пришлось пережить с тех пор, как я побывала в храме Аолы и сделала свой выбор, столь многое за собой повлекший. Ждет ли меня заслуженная награда? И награды ли я жажду? Да нет, скорее яркого света в конце длинного туннеля, понимания, что есть истина, смысл жизни, обретения самой себя. Ведь недаром как-то прочитала я в одной мудрой старинной книге, называемой Евангелием от Матфея: «Кто оставил дома или братьев, или сестер, или отца, или мать, или жену, или детей, или землю ради имени Моего, получит во сто крат и наследует жизнь вечную». Но не ищу я благ божественных и жизни вечной – хочу лишь осознания смысла всего происходящего со всеми нами да духовной гармонии с самой собой…
Но мои безмолвные богословские изыскания вдруг грубо прервали ледяные твари, притащившие к колодцу огромный занозистый деревянный шест, опутанный ржавыми цепями. Мое полумертвое, заиндевевшее, утратившее способность сопротивляться тело прислонили к шесту и намертво прикрепили к нему железными звеньями и кольцами. Десятки острых щепок немедленно впились в мои руки и спину, протыкая тонкую ткань рубашки, но боли совсем не чувствовалось, и из ранок не вытекло ни капли крови. Ужасающий холод и так уже почти убил меня, так что не думаю, что мне предстояло мучиться слишком долго после того, как мое беспомощное тело опустят в темный колодец. И скорее всего именно так бы вскорости и произошло на самом деле, если бы не одно существенное «но». Где-то там, наверху, остался мой любимый мужчина, остались друзья, которым требовалась моя помощь, остался весь мир, почти павший к ногам Ледяного бога, – осталась наша невыполненная миссия. А значит, как любит говорить Эткин, «не спешите нас хоронить: есть у нас еще дома дела»…
Твари легко подхватили меня, прикованную к деревяшке, и перевалили через край колодца. Ладно хоть не вниз головой меня туда опустить надумали. За моей спиной, туго прижатый к корявой древесине, испуганно завибрировал Нурилон. С ума сойти: мой меч, оказывается, тоже может чего-то бояться. Что же такое загадочное обитает в глубине колодца?
Я чуть наклонила голову, разглядывая непроницаемую тьму, клубившуюся под ногами, мрак, пронизываемый короткими всполохами хаотически загорающихся и гаснущих огненных искр, будто там проскальзывали крошечные грозовые разряды. И я внезапно поняла, что там, в глубине колодца, нет ничего, одна пустота, и в то же время там есть нечто, воистину являющееся началом всех начал. То, от чего нет спасения. И сердце мое испуганно сжалось, замерев от панического ужаса. Меня ожидало неизведанное…