Лифт Me Up
Шрифт:
Хемингуэй чертов! Решил освежить и так яркие старые воспоминания. Он приезжал голодный и переполненный инстинктом смерти, мы пили граппу, Клайв рассказывал о том, что видел, а потом мы часами вытрахивали из него войну. И тот момент, что я изменяла самодовольному индюку Питу, только подливал жару в и без того взрывоопасные отношения. Жарко, возбуждающе, память до сих пор будоражит, на то она и память, чтобы оставить все неистовство в прошлом.
– Если твое предложение - попытка заиметь любовницу в командировке, то я вынуждена сразу отказаться. – И откуда во мне столько стойкости и принципиальности в том, что касается личной жизни? Вот уже почти месяц я сама себя не перестаю
– А твоя личная жизнь в курсе, куда ты отправляешься? В курсе, что ты за первые пять минут телефонного разговора уже согласилась бросить Штаты, переехать в Британию, рисковать жизнью? Сомневаюсь, что кто-то, кроме нам подобных, сумеет понять.
Не хотелось замечать резон в его замечаниях. Наверное, я как-то неправильно сделана, ведь ни на секунду не задумалась, что мое потенциальное место работы может вызвать оживленные споры и сопротивление. Без его же ведома, записала Алекса в армейские жены, решила, что он будет ждать меня с поля боя и радоваться каждому беспорядочному набегу домой как манне небесной. Только вот коварному Змию Клайву О’Райли знать необязательно, что зерно сомнения посеяно.
– Ты так и не ответил на вопрос.
– Обещаю, что против твоей воли у нас ничего не произойдет. Я не подбираю команду с перспективой удовлетворения биологических потребностей. Это всегда можно сделать на месте и списать на командировочные расходы. Мне нужен высококлассный репортер. – Он сжал мою руку в своей. – Энджела Кармайкл, готовы ли Вы покинуть светскую хронику и отправиться навстречу настоящим приключениям?
– Ты еще спрашиваешь!
***
Дома меня ждали дети в истерике, точнее Алекс после общения с Джонатаном Пирсом Кармайклом, для меня просто дедушкой. Он доводил до отчаяния и самоубийственных порывов мужиков покрепче Капраноса, как бедолага вообще выдержал психологическую атаку, не повредившись умом, удивляюсь. Похоже, я все еще недооцениваю шотландца. Они там горцы как-никак, суровые и бессмертные. Представила его в килте с мечом и сине-белым фейсом в духе Мела Гибсона. Упала в кресло, корчась от хохота.
– Это, по-твоему, смешно, Энджела? Твой любимый дед чуть не устроил мне пытку в лучших традициях нацистской Германии. По телефону. Боюсь даже представить, на что он способен при личной встрече. А как все хорошо начиналось: «Энджи, мой маленький пирожок, ты же помнишь, что обещалась навестить своего старика?». Потом он услышал мужской голос. И тут понеслась.
– Он с тобой разговаривал, - я отчаянно боролась с больным воображением, которое рисовало неравный бой шотландского повстанца с элитными войсками СС, пыталась подавить смех и успокоить несчастного. Дед умеет стращать. – Поверь, это хороший знак. Обычно он демонстративно игнорирует моих парней. Правда, до этого они успевают наделать в штаны под его суровым взглядом, - опять не сдержалась и, заливаясь смехом, попыталась подняться и обнять Алекса.
Он демонстративно отвернулся и проворчал:
– С тебя компенсация. Страстная и продолжительная.
– А как насчет переезда в Англию? – я подошла и положила руки ему на плечи. – У нас будет несколько месяцев до того, как я уеду Центральную Африку.
– Куда? – Он развернулся и схватил меня за руки. – Ты с ума сошла?
– Нет, я приняла предложение о работе. На следующей неделе лечу в Лондон. Прохожу курс подготовки, а потом в составе съемочной группы еду освещать военные конфликты в Африке.
– Легких путей мы не ищем? Мое предложение о Guardian до сих пор в силе. Они посмотрели твое резюме.
– Мои глаза округлились. Какое нафиг резюме? Когда это я успела поделиться своими карьерными достижениями с одной
– А я взяла на себя смелость принять щедрое предложение от Рейтер и заняться, наконец, чем-то стоящим.
– Уверен, твой дед обрадуется, - привел убийственный аргумент Алекс. – Сомневаюсь, что он просто так тебя отпустит. Если я не в состоянии тебя вразумить…
– Вот слетаем к нему, сам увидишь. Он тоже не сможет отговорить.
***
Опять и снова промах. Думала, Алекс пожелает остаться дома, но он сообщил, что дед уже организовал нам чартер. Кармайкл-старший стал инициатором встречи с моим парнем. Что еще Капранос успел ему рассказать? Мы в экстренном порядке упаковали сумку, страшно даже представить, что там окажется при распаковке. Ну и ладно, не навсегда же едем.
Происходящее дальше, по приземлении в Техасе, напоминало четко разработанный и приводимый в действие заговор. Дед, как всегда, был рад меня видеть, вспомнил все детские прозвища, опозорил на все лады, а потом со словами «Алекс, мой мальчик» обнял Капраноса и по-отцовски похлопал по спине. Моя челюсть так и осталась бы в отвисшем состоянии, если бы не надо было отвечать на шутки деда о светской работе и состоянии нефтяного рынка (камень в мой огород, потому что я не пошла по исхоженной тропе семейства, свернув в журналистику). Тут Алекс испортил всю малину, рассказав о моей новой работе. Дед ничего не сказал, но посмотрел на меня грустно, на миг в нем исчезла вся сила, наводящая ужас, он всегда так выглядел, когда я своими сумасбродствами напоминала ему бабку.
Еще одним знаком явной предрасположенности деда к моему шотландцу было распитие коллекционной бутылки виски за россказнями о бурном детстве и отрочестве младшей Кармайкл.
– Энджела всегда была боевой девушкой. Она рассказывала тебе, откуда у нее шрам на предплечье? – Алекс отрицательно покачал головой, не дошло у нас еще до обмена трепетными историями школьного периода. – Как-то в старших классах она привела домой своего парня Грега. Они встречались довольно долго, вот я и поставил ультиматум: либо он появляется в нашем родовом гнезде, либо проваливает. Я был на ферме, когда они приехали. Даже не представляешь, как животные отвлекают от вечной нервотрепки деловых переговоров. – О, дед, ты нашел коллегу и собеседника. Правда, этот - землепашец, возделывает суровую каменистую шотландскую почву. – Эй повела его посмотреть на наши охотничьи трофеи, а он решил, что ружье – отличная игрушка, спустил крючок и ранил мою девочку. Она не растерялась, оторвала рукав своей кофточки, перевязала рану, а когда закончила, вспомнила о недотепе-парне и увидела, что он лежит без сознания. Представляешь, грохнулся в обморок, как барышня. Пришлось мне обоих тащить в больницу. Пока Энджеле накладывали швы, я сказал, что больше и слышать о нем не хочу. Он уехал домой раньше, чем ее отпустили.
– И почему я об этом только узнал?
– Она у меня девочка скромная, но сильная. Представляешь, даже от анестезии отказалась. Я ей сразу, как увидел ранение, дал свою флягу с виски. Она отхлебнула, отец ее на такие подвиги не способен до сих пор, а эта юная леди почти полфляги осушила.
Сговор против меня крепчал. Они вместе рассмеялись, а дед отослал меня на кухню к Мари, экономке, проверить, как там ужин. Настало время историй, которые Энджеле слушать не предназначено.
– Мистер Кармайкл, неужели Вы ее отпустите? – Капранос перешел к делу, не успел мой след простыть.