Лифт Me Up
Шрифт:
– Засветло виднее будет, - возразил Алекс на мой выпад. – А пока и этого достаточно, чтобы ты не играла в йога, бегая босиком по полу.
– Спасибо, наигралась уже, - буркнула я и отвернулась к шкафчикам, продолжая тактильный поиск нужных специй. Готовить вслепую – новый виток в развитии темных ресторанов. Надо предложить им. Если посетители готовы платить за то, чтобы есть в кромешной тьме, то почему бы не заплатить за то, что в такой же заднице приготовлено.
– Опять задел то, что не следовало бы? Может, поделишься? Говорят, помогает лучше, чем накапливать в себе.
Со звоном покатилась по полу перечница. Спасибо, что железная. Немного света мне бы не помешало. Я опустилась на пол, нащупывая пропажу,
– У меня здесь то, что ты потеряла, - улыбнулся он и вытащил из-под пятой точки пропажу. Неприятное было приземление, зато веселое. Я прыснула со смеху и дрожащими руками забрала приправу. – А тебе не мешало бы на такие случаи держать запас свечей.
Свечи. Вот склеротичка! Конечно, они у меня имелись, дом старый, хоть и обновленный с фасада и напичканный современной техникой. Когда хозяин решил поменять проводку, все жильцы уже сделали дорогущие ремонты и решили, что мириться с перебоями электричества лучше, чем снова переживать кошмары строительства. Свечи у меня есть и в огромном количестве. Я же не в школе, и отмазка «Собака съела домашнее задание» с редакцией не прокатывает, вот и приходится писать при экзотическом освещении, иногда, в самые неудачные дни, еще и на бумаге. Но кто жалуется? Подобные ситуации – хороший способ разбавить мою рутинную светскую жизнь.
– Держи, - сказала я, протягивая Алексу охапку длинных белых свечей, и скрылась в поисках подсвечников. – И выключи жаркое. Похоже, оно уже и вскипеть успело.
– Ужин при свечах… Романтика, - протянул он мечтательным голосом. – А ты говорила, что вечер испорчен. Специально, небось, все спланировала, коварная женщина. Затащить робкого и скромного парня в гости, споить, накормить и проделать с ним в темноте всякие грязные вещи.
– Я тебя умоляю, ты и так грязный, - тонко намекнула я на джинсы в земле, а, может, и на что-то другое. Достаточно не комментировать дальше, чтобы оставить ему свободу думать о сказанном в меру распущенности.
– Грязный, - согласился он. – Плохой-плохой бунтарь с островов по ту сторону Атлантики.
– Клоун, - одним словом разрушила я все его мечты о корабле, повязке на глаз и попугае. – Садись, кормить тебя буду.
– С ложечки? – он взглянул на меня полным надежды взглядом.
– С вилочки, - огрызнулась я и села напротив.
Он попробовал воплотить в жизнь то ли свои детские мечты, то ли сексуальные фантазии (у людей в этом плане очень разные фетиши и заскоки): сесть мне на колени. Процесс превратился в хаос. Препираясь и отбиваясь, я чуть не упала со стула, он опрокинул корзинку с хлебом. Со стола чуть не полетели столовые приборы, а бокал с глинтвейном Алекс виртуозно остановил за секунду до катастрофы. После чего схлопотал суровый взгляд хозяйки: нечего покушаться на целостность моих наборов посуды. В конечном итоге, спасовав перед моим осуждающим взглядом, он сел напротив, и мы принялись за поостывший ужин.
– И все-таки, Джелли, не поделишься страхами?
– Джелли? Что за неуважительное обращение, Капранос? – я вздернула бровь и постучала пальцами по столешнице, изображая недовольство. Станиславский не поверил. Алекс тоже, потому что его лицо озарила самодовольная улыбка победителя. Прозвище ко мне прилепится надолго.
– Энджи тебе не нравится. Элла – неинтересно. А Джелли, желейная конфетка, как раз то, что надо, сладкая моя, - сказал он мягким, как кошачья холка, голосом. Поговори мне еще таким тоном и будь уверен, что я поглажу тебя, поглажу полностью, Алекс Пакостный Соблазнитель Капранос. – Я все еще жду продолжения рассказа, - он упрямо продолжил гнуть свою линию.
– Умеешь ты обломать, - хмыкнула я. – А страшные истории на ночь не рассказывают. Ингода они возвращаются.
– Только у Стивена Кинга, - не сдавался Алекс.
– И в одинокие темные
– А я уже не в счет?
– Нет, вернешься в отель, а я останусь ночевать с завываниями ветра и светопреставлением за окном.
– За кого Вы меня принимаете, мисс Кармайкл, «тварь ли я дрожащая или право имею»? Я бы остался в любом случае, ты же мне всю совесть изъела. Все жалел, что ушел в прошлый раз.
– Сейчас расплачусь от умиления, - не погрешила я против правды, но попыталась скрыть это надменным тоном, - еще и Достоевского приплел. Правильно все твоя совесть сделала. Расскажу, так уж и быть. Ты же с меня не слезешь, пока своего не добьешься.
– Еще как не слезу, - пообещал Алекс, предоставляя моему пошлому воображению дорисовывать сценарии и угадывать смыслы.
– Бери вино и бокалы, пойдем в спальню, тут холодно.
– Не совращай меня с пути раскаяния, женщина, - возопил он, но от меня не отставал. – И ты позволишь грязному Капраносу залезть в твою чистую кровать?
Вместо ответа просто толкнула его на постель. Вино и стекло в безопасности на столе, можно и поиграть в шалость или гадость. Потому после совершенной шалости я гаденько улыбнулась. Он быстро оправился от удара и потащил меня следом. Я устроилась задницей на подушке и протянула ноги на стенку. Да, детство взыграло. Алекс умостился более традиционным способом: головой к изголовью, упершись ногами в спинку кровати. Мы лежали, смотря в потолок, он подмял под себя мои волосы, наотрез отказавшись от подушки. Не учли мы лишь одного: как в таком положении потреблять алкоголь? Так он и остался невостребованным до конца ночи.
– Помнишь еще историю об экологических преступлениях? – спросила я, он утвердительно покачал головой, почувствовала, как он заерзал на моих волосах. – В тот вечер я рассказала тебе цензурную версию истории, сокращенную, без насилия и кровопролитий. Сегодня, раз уж ты напросился, услышишь о недостающих красочных деталях произошедшего. Это был день перед первым судебным заседанием. В то время делом был заинтересован и “The Nation”. Редактор с адвокатами обсуждали тактику защиты и нападения, а меня, как главного свидетеля и источник информации, отпустили домой, чтобы я, как следует, выспалась, восстановила силы. Домой пришла позже, потому что встречалась еще и с экспертами, которые помогали мне в расследовании. Их бил мандраж перед выступлением по такому важному делу, они боялись, что дадут маху, где малейшая неточность могла стоить победы. Дотемна я сидела с ними, прогоняя возможный список вопросов. Переписывали их речи, чтобы присяжные не заснули от обилия терминов и поняли, что мы пытаемся сообщить, осознали всю опасность происходящего. Когда я, наконец, дошла до дому и посмотрела вверх на свои окна (параноидальная привычка каждого нью-йоркца), то удивилась (но не более), что в комнате горит свет. Обычно Пит, мой парень и коллега. Да, у меня был служебный роман, - прервала целостность повествования я в ответ на театральный вздох у левого уха.
– У него был ключ, но пользовался он им редко, в виду нашей общей занятости. И в основном тогда, когда он отчаянно нуждался в корректуре статьи или попросту в ее написании.
– Энджела Кармайкл платила за секс заказными статьями, - не удержался от остроты Алекс.
– Не смеши меня. Любовником он был неважным, было бы за что платить. Чисто спортивный интерес. Вот я и подумала, что Пит пожаловал, - вернулась я к прерванному повествованию. – Удивило то, что он ошивается в спальне, вместо того, чтобы, поудобнее устроившись в кресле, потягивать виски и перелистывать журнал, гордясь своими публикациями. Предупреждая твои замечания, козлом он был еще тем, но времени искать козла в меньшей степени за пределами работы не было. Вот и пришлось довольствоваться тем, что было под рукой.