Лифт Me Up
Шрифт:
Я взяла инициативу в свои руки, не то, чтобы меня интересовал огромный пушистый розовый медведь. Ему бы я с удовольствием прострелила голову в первую очередь. Нет. Просто захотелось взять реванш за проигранный спор о Милтоне и его «Ареопагитике». Брутальной женской силой. И сняла всех врагов расы человеческой за половину предоставленного времени. Владелец тира ошарашено протягивал мне медведя, Алекс все никак не мог выдавить из себя ни слова, все пережитое кипело внутри и не поддавалось озвучиванию.
– Я родом из Техаса, детка, - объяснение, достойное Пулитцера. – У нас стрелять учатся сразу, как только начинают ходить, а первым
– Вот вам и Энджела Я Не Люблю Огнестрельное Оружие Кармайкл!
– Охотится с дедом – это одно, а стрелять в людей – совершенно другое. Особенно, когда знаешь, на что способен. – Не считаю, что в подобном случае уместно шутить. Но все-таки снимаю напряженность своего резкого замечания: - И не виновата я, что единственным ребенком в семье оказалась девочка. Пришлось заменять разочарованному дедушке внука и стрелять оленей. Иначе не видать мне престижной частной школы и Йеля.
– Значит, политика у Вас в крови, мисс Кармайкл.
– А еще неудовлетворенные первобытные инстинкты и пристрастие к дуэлям посреди пустынных улиц техасских городков с перекати-полем, - пополнила список пороков я и потащила Алекса подальше от страшного медведя и его хозяина, который чуть ли не слезу пустил, протягивая мне сомнительный приз.
– Давай сделаем вид, что вторую часть я не расслышал, кровожадная ты моя, и обсудим инстинкты с возможным их удовлетворением.
– Возможным? Капранос, нарываешься!
Мы спускались в метро и препирались, как дети малые, привлекали к себе ненужное внимание, кто с раздражением, а кто с улыбкой наблюдал за представлением на ступеньках. Дети тыкали пальцами, их родители вспоминали свои молодые и бурные годы, но никому в голову не приходило доставать камеру. Чтобы отвести подозрения от своей особы, веди себя, как идиот.
– На что, Джелли?
Хотела бы я сказать на грубость, но его рука у меня на бедре и вкрадчивый голос с томным придыханием над ухом. Разрази тебя гром, каверзный шотландец. Ибо меня уже разразило.
В вагоне метро разыгрываемое нами безумие прибавило в рейтинге пару пунктов, и я молилась, чтобы до нужной станции у нас хватило ума не повысить градус до той степени, чтобы пассажиры со спокойной совестью могли вызвать на нашу голову полицейского. Алекс продолжил поглаживать мое бедро, а другой рукой выписывал нечитаемую вязь у меня на ногах, которые предусмотрительно переместил поближе к себе на колени. Его голос продолжал отключать предохранители социальных норм у меня в голове. Я все еще старалась не подавать плохой пример подрастающему поколению и только крепко держалась за воротник его пиджака, будто он поможет не скатиться в пучину непристойного поведения. Да, выкрутилась, и получилось почти культурно.
– Как ты думаешь, диван или столик в коридоре? А, может, лифт?
– Я доведу тебя до кровати, дорогой мой, можешь не сомневаться.
– Веди, мой фюрер, - улыбнулся Алекс, но тут же перенял инициативу и стащил меня за руку с сиденья. Люди облегченно вздохнули, они не станут свидетелями следующих актов. Разве что последнего привета, в закрывающуюся дверь они увидели, как Алекс смачно приложился к моей заднице, а я попыталась неудачно отомстить, укусив его за губу. Рука его так и обосновалась на месте до самого подъезда, я же запустила свои пальчики ему под футболку и садистски легкими прикосновениям обдавала холодом ребра и живот.
Когда
– Алекс, - упрекнула, тоже мне. Простонала, приглашая продолжать. – Я не готова стать звездой порно, пусть даже исключительно для сегодняшней смены службы безопасности.
– Камеры, - вспомнил он и умерил пыл, слегка отстранился, но продолжил играть с полуспущенными бретельками. Я помогла ему, сняла болтающийся на честном слове предмет гардероба и отправила в сумку. Не хватало еще потерять по дороге в двух шагах от квартиры, тогда соседские толки превратятся в крестовый поход против нарушительницы пуританского порядка. Тоже мне, развели пригород в многоквартирном доме.
Там же в бездонной Нарнии я пыталась найти ключи, пока Алекс бессовестно мешал процессу концентрации. Он играл с моими волосами, целовал шею, шептал варианты продолжения вечера. Если я не найду, чем открыть дверь, продолжение грозит развернуться прямо на лестничной клетке, вопреки нашим прогнозами и на радость соседям. Вот он, подлец, зазвенел в сумке. Я нащупала брелок и потянула ключ, но чуть не выпустила, когда Алекс расстегнул пуговицу на шортах и скользнул под джинс по шелку белья. Мучительно растянутое имя главного возмутителя порядка, я опираюсь рукой на дверь, восстанавливаю дыхание и пытаюсь попасть чертовым ключом в замок. Вторая его рука под футболкой на моей груди, он выдыхает в шею мое имя, а потом прикусывает мочку уха. Приглушенный крик, ключ выпадает из рук.
Я буквально сползаю вниз, нахожу потерю и остатки самообладания. Извести меня собрался? Не на ту напал, дорогуша. Поднимаюсь нарочито медленно, соприкасаясь с его телом, он возвращает свою руку мне на живот, я сплетаю его пальцы с моими и не даю продолжить начатое, быстро, пока в сознании проворачиваю ключ в замке и затаскиваю его внутрь за плененную руку, разворачиваю к себе и целую. Грубо, жестко, чувствую его кровь у себя на губах. Будет знать, как играть с техасскими охотницами. Он ногой захлопывает дверь, что ни на секунду не отвлекает его от игры. Стаскивает с меня футболку и пытается прижать к столику, но я уворачиваюсь, срывая еле ощутимый поцелуй, и иду в гостиную. Он на ходу отправляет свою футболку за моей. Хоть в чем-то у нас справедливость и уравниловка.
Целуясь, проходим второе место дислокации. Диван позади, я медленно, но верно подталкиваю его к конечной цели следования, позволяя целовать, приводить мои волосы в беспорядок, испытывать выносливость горячими алчущими прикосновениями.
– Обещала же, что доведу до кровати, - шепчу я.
Переступаю через шорты, расстегиваю пуговицы на его штанах, медленно, дразня провожу руками под джинсами.
– У нас еще множество альтернативных вариантов по пути.
Снимаю их, спускаясь дальше, скольжу губами по его груди, торсу, не спеша сантиметр за сантиметром, все ниже и ниже, он берет меня за плечи, поднимает и продолжает разорванный поцелуй. Мы переступаем порог, за ним остаются джинсы.