Лихая гастроль

Сухов Евгений Евгеньевич

– В своем жизнеописании…

– Я читала, Евдоким, ничего, если я буду называть вас просто по имени? И даже прочитала ваш стих. Он весьма хорош, у вас есть определенные способности к стихосложению.

– Лестно слышать, княжна.

– Но мне бы хотелось все это услышать от вас.

– Кхм… я даже не подозревал, что вы такая… божественная, – произнес Евдоким фразу, услышанную накануне. – Ну, ежели вы желаете… Я купец второй гильдии, имею деревообрабатывающий завод, батюшка мне оставил, сейчас рыболовный промысел осваиваю… Ежели подсчитать со всеми акциями и доходными домами, так думаю, что

мои капиталы под миллион потянут.

– Ого, вы весьма состоятельны, у вас все есть!

– Хозяйки не хватает.

– Вы такой галантный. Вы способны вскружить голову любой барышне.

– Мне любой не надобно. Мне бы вот такую, как вы, – веско проговорил Ануфриев. – Ежели скажу, что такая барышня, как вы, мне снилась, вы мне поверите?

– Вы меня вгоняете в краску, Евдоким. – Ануфриев внимательно всмотрелся, но не увидел никакой краски. Притронувшись ладошками к щекам, она произнесла. – Боже мой, кажется, я вся горю! Я вам и в самом деле очень нравлюсь?

– Княгиня, – приложил Ануфриев руки к груди, – да ежели…

– А как вы мне это докажете?

– Да ради вас, княгиня, – не на шутку распалялся Ануфриев, – я хоть звезду с неба достану, а то и жар-птицу приволоку. Вы только прикажите!

– Хорошо, я вам верю. А не могли бы вы сделать для меня нечто более земное?

– Готов служить вам, княгиня.

– Понимаете, ко мне приехали гости, – показала она на примолкших мужчин, – как-то все очень неожиданно получилось… Ведь именно в этот день семь лет назад меня представили как фрейлину императорского двора. Так уж повелось, что я его всегда отмечаю.

– Поздравляю вас, сударыня.

– Благодарю, – Марианна слегка зарумянилась. – А мне нечем угостить своих гостей, потому что в настоящее время я испытываю денежные затруднения.

– Дело поправимое. Чего же вы желаете?

Глаза княжны неожиданно вспыхнули:

– Принесите с дюжину бутылок французского вина. Мои гости до него особенно охотливы. Затем форель среднего посолу. Здесь на углу продают прекрасную рыбу! Мяса, запеченного в фольге, вырезки свиной, – бойко перечисляла она. – Напротив через дорогу имеется кондитерский магазин, – княжеский носик капризно поморщился. – Мне бы очень хотелось шоколадные конфеты. Они так вкусны с коньяком!… Ну и еще чего-нибудь на ваше собственное усмотрение.

Евдоким Филиппович поднялся.

– Вы даже оглянуться не успеете, как я уже все прикуплю, – пообещал Евдоким.

– Мы вас будем ждать с большим нетерпением, – княжна подарила столь ласкающий взгляд, что у Евдокима невольно свело в желудке.

– Не оплошаю, госпожа.

В течение получаса Евдоким Филиппович объехал все магазины в радиусе трех кварталов. Кроме трех корзин вина, прикупил с дюжину сортов мяса, не позабыл взять вырезки, балычка, шейки и целую кадку черной икры, до которой, как ему доводилось слышать, господа большие любители. А в ювелирном магазине к торжественному случаю купил золотой медальон в виде сердца, на обратной стороне которого заказал граверу сделать надпись: «С любовью любезной моему сердцу княжне Марианне от ценителя ее небесной красоты Евдокима Филипповича Ануфриева».

И весьма довольный собой, наняв пролетку, отвез провизию к дому княгини.

Ануфриева

ждали с большим нетерпением, что было видно по вспыхнувшим глазам гостей, а барон Розенберг, разглядев в корзинах марочное французское вино, не скрывая удовольствия, потер ладони. Князья с графьями вели себя посдержаннее, но свежий копченый дух, исходивший от окорока, заставил Кондрата Егоровича сглотнуть, а принц и вовсе закрыл глаза от удовольствия, после чего он шумно вздохнул и произнес с аппетитом:

– Ах, как вкусно!

Княжна Глинская лишь капризно поморщила носик:

– А форель вы принесли?

– А то как же! – почти обиделся Евдоким Филиппович, выуживая из глубины корзины рыбу. – Вот она, красавица!

– Вы даже не представляете, как я ее обожаю! Особенно если положить тонко нарезанные кусочки на булку с маслом.

«Ишь ты, – весело подумал Ануфриев, – княжна, а вкус, как у какой-нибудь купчихи с посадов».

– Марфа! – позвала княжна горничную. И, когда девушка появилась в дверях, распорядилась: – Положи угощения нашим гостям, да нарежь аккуратно, а то я знаю тебя!

Еще через несколько минут провизия была разложена на большие тарелки и рассервирована с большим вкусом. Чувствовалось, что горничная понимает в этом толк.

Бутылки с вином установили в центр стола, создав видимость непробиваемой батареи. Граф Демидов, подхватив бутылку с высоким горлышком (верно оценив самую дорогую из них), выдернул пробку, не уступая в ловкости разносчику из какого-нибудь кабака.

– Давайте выпьем за нашего дорогого гостя Евдокима Филипповича, – произнесла княжна, когда вино было разлито по фужерам.

– Право и не знаю, что сказать, – явно смутившись, проговорил Ануфриев.

– А вы ничего и не говорите, – продолжала Марианна. – Мы пьем за вас, что вы такой замечательный и понимающий человек.

– Ежели так, то тогда, конечно…

Выпили, закусили балычком, покрякали в удовольствие, как полагается, а там уже и следующий тост назрел.

– Вы посмотрите на этих молодых людей, – показал граф Демидов на княжну и Евдокима, сидящих рядом. – Какие они молодые, какие красивые! Они просто созданы друг для друга. Мое мнение такое, что само провидение свело их вместе, а я же в его руках всего лишь слепым орудием. Уверяю вас, господа, что совсем скоро мы будем гулять на их свадьбе. Так что я предлагаю вам дружно поднять бокалы и выпить за их счастье!

– Это вы правы, граф! – сказал князь Куракин, подхватив вилкой значительный кусок колбасы. – Они – две половинки одного яблока. – И залихватски, как какой-нибудь половой, выплеснул вино в широко открытый рот. В какой-то момент Ануфриеву показалось, что стеклянный фужер он проглотит вместе с красным вином. Однако обошлось без членовредительства. Вытряхнув в горло последнюю каплю, он аккуратно поставил фужер на стол.

– Вы торопитесь, господа, мы с Евдокимом просто друзья, – нерешительно высказалась Марианна, однако при этом многообещающе посмотрела на Евдокима Ануфриева, после чего коснулась ладошкой его локтя, от чего по телу купца пробежала горячая волна, и, придав голосу нежности, попросила: – А не могли бы вы, уважаемый Евдоким Филиппович, передать мне вот тот кусочек семги? По виду чувствую, что он вкуса необыкновенного.