Лихие. Депутат
Шрифт:
— Господин Гирш на проводе, — в кабинет вошла Настя, которая охраняла мое бренное тело, как все триста спартанцев, вместе взятые. Хрен прорвешься через эти Фермопилы третьего размера, выставленные напоказ. Но и в ее обороне нашли брешь.
— Он знает, что вы здесь, — извиняющимся тоном добавила она.
— Ясно, — кивнул я и махнул ей. Выйди, мол.
— Сергей! — услышал я недовольный голос. — Тебя стало найти тяжелее, чем девственницу в выпускном классе. Ты куда пропал?
— Дела, Аарон, дела… — ответил я неопределенно. — Мотаюсь как собака. В Лондоне был, дела по бизнесу решал.
На самом деле у меня были встречи не
— Подъезжай в казино сегодня, — тон Гирша был безапелляционным. — Кое-что обсудить надо. Кстати, ты слышал, сам Джордж Сорос в Москву приезжает?
— Певец, что ли? — выдал я в ответ. — Я иностранные песни не слушаю, я там не понимаю ничего. Мне Миша Круг нравится. Душевно поет, рекомендую.
На том конце провода что-то забулькало, и у меня появилась робкая надежда, что этот упырь жрал какую-нибудь маслинку и подавился. Нет, не с моим счастьем. Это он смеялся так, кажется, впервые за то время, что мы знакомы. Бульканье перешло в хрюканье, а потом в почти неприличное повизгивание. Вот как я хорошо умею высокое руководство радовать.
— Нет, не певец, — ответил он через пару минут, когда телефонная трубка перестала издавать дурацкие звуки. — Но личность творческая, безусловно. Такое исполняет, упасть можно. Он с тобой встретиться хочет.
— Ну, если надо, встретимся, — ответил я как можно более равнодушно. — В восемь буду в казино.
— В восемь тридцать! — поставил точку в разговоре Гирш и отключился.
— Вот и все, вот и кончилось теплое лето… — фальшиво пропел я дурацкую песенку, которую услышал сегодня по радио. Она как нельзя лучше подходила к ситуации. — Да что за срань крутят! Почему для нормальных пацанов музыки нет! Настя! — нажал я кнопку селектора.
— Да, Сергей Дмитриевич! — она уставилась на меня преданным собачьим взглядом.
М-да… Юбка стала короче, вырез глубже, помада ярче. Укладку каждый день делает. И эта вышла на охоту. Да что вам всем от меня надо? Дайте пожить спокойно.
— Во-первых, напоминаю тебе насчет дресс-кода. Что это за шлюшьи чулки в сеточку?
Настоя вспыхнула вся, опустила глаза в пол.
— Во-вторых, срочно найди Дмитрия Александровича и какого-нибудь деятеля по части радио, — удивил я ее.
— Сеульский телефон Дмитрия Александровича у меня есть, — ответила она. — Там сейчас вечер, но я попытаюсь набрать. Вдруг он на месте. А насчет радио я не поняла…
— Радиостанцию хочу для нормальных пацанов открыть, — пояснил я. — Надоело попсу голимую слушать. Шансон хочу! Поняла?
— Поняла, — мотнула она рыжей башкой и удалилась, завлекательно виляя задницей, как бы намекая, что я давно не радовал ее своим вниманием.
— Дмитрий Александрович на проводе, — отчеканила она в селектор, и я взял трубку.
— Серый, здоров! — услышал я недовольный голос Китайца. — Срочное что-то? А то спешу сильно.
— Куда это ты спешишь на ночь глядя? — удивился я.
— На свиданку, куда же еще, — ожидаемо ответил Димон.
— Симпатичная хоть? — поинтересовался я.
— Отпад, — честно ответил Китаец. — Такая вся… В общем, не такая, как наши
— Что там насчет паспорта? — спросил я, резко отсекая его стенания.
— Да пока голяк, — расстроенно ответил он. — Оформить можно, но долго. Они таких, как я, бананами называют. Снаружи желтый, внутри белый. Ни языка толком, ни традиций местных не знаем. Ну и смотрят как на говно. Дают рабочую визу и гонят на завод, ящики таскать за миску риса. Ебал я, Серый, такое гражданство! Более-менее реально получить его только через загс. Тогда быстро делают.
— Ну раз так, дуй в ювелирку и покупай кольцо, — ответил я. — Ты мне нужен недели через две. С паспортом. Делай что хочешь, но чтобы от тебя ничего, кроме морды не осталось. Вкурил?
— Ты сейчас серьезно? — похоронным голосом спросил Димон.
— Да, — ответил я, прекрасно понимая, что паспорт за такой срок ему не получить. Ну, пусть сам думает, как выкрутиться, рожа косоглазая. А то ишь, телка у него отпадная… Разлакомился там, понимаешь, пока я вкалываю в поте лица.
Казино радовало огнями, посетителями, верящими в чудо, и отечественным бомондом, который еще пять лет назад носил свитер в катышках, а теперь всем своим видом намекал, что принадлежит к высшей касте. Все на свете знают, что самые высокомерные из москвичей — это те, что родились не ближе пятисот километров от столицы и прекрасно знают, как пережить зиму, вырастив картошку на шести сотках. Вот и эти такие, расхаживают на пафосе.
Люди лихорадочно тратили деньги, пытаясь сиюминутным удовольствием смыть тяжесть и гнусность собственной жизни. Чиновники, коммерсанты, провернувшие несколько удачных сделок, бандиты из молодых, считающих, что попер фарт. Все они жили здесь и сейчас, пробуя новую жизнь на вкус. Люди, помнившие пионерское детство, потребляли много, жадно и напоказ. Оттого-то килограммовые цепи на шеях братвы и премиальные часы на запястьях. Оттого и заводят целую свору любовниц, на которых не хватает ни времени, ни сил. Люди, живущие одним днем, окружали сейчас меня. Одни приходили сюда пощекотать нервы, другие — выгулять новую телку, которой оплатили клип и ротацию песенки на радио. Третьи приходили решать проблемы, знакомясь и общаясь с нужными людьми. А такие, как Гирш, заявлялись, чтобы пожрать и выпить на халяву, а потом создать проблемы хорошим людям. Например, мне.
Аарон уже был изрядно навеселе, с удовольствием потягивая коньяк, за который никогда не платил. Я всегда завидовал людям, которые приходят на день рождения без подарка, искренне считая, что подарка достойны они сами. Вот и Аарон был именно такой. Малость свихнувшаяся на фоне собственного всемогущества морда, от вида которой у меня сводило скулы. Он ведь совершенно искренне считал, что приехал в Папуасию, а все мы тут, соответственно, папуасы, так чего стесняться… Самое поганое, что многие из элиты считали точно так же, и мечтали стать дикарями, которым хозяин позволяет вылизать собственные ботинки в награду за верную службу. Вот хоть Лариску возьми… Вроде умная баба, а такая дура, что просто тошно становится. И даже косые глаза с круглой задницей уже не так заводят, когда послушаешь очередную глупость, выданную с пафосным видом.