Лихие. Депутат
Шрифт:
Времени у нас немного. Акула мирового империализма пробудет в Москве около недели, и за эти дни нужно все успеть. План я готовил на ходу, потому что не знал, где остановится наш герой и куда будет ездить по делам. Как и ожидалось, мне несказанно повезло. Ездил он на различные мероприятия, и всегда разные, но только в одном месте бывал ежедневно. Этим местом был Минфин, который, как известно, располагается на Ильинке, в двух шагах от Кремля. Поселился же господин инвестор в гостинице Метрополь, что стоит прямо между улицей Петровка и Лубянской площадью. Ну, хоть плачь! В такой ситуации нужно или надеяться на удачу, выпасая пациента по всей Москве, или тщательно спланировать операцию,
Я разложил перед собой карту Москвы и, тихо поминая ссыкливых биржевых спекулянтов, водил пальцем по улицам, набережным и переулкам. Даже по изгибам реки провел пару раз, думая использовать катер. Нет, бред. Москва-река петляет так, что замучаешься убегать. Пока уйдешь куда-нибудь в лес, тебя обложат как волка. Или с вертолета расстреляют. Интересно, у мусоров вертолеты на ходу? Неохота проверять что-то. Есть подозрение, что пара штук точно взлетит. Так что нафиг экзотику, будем делать реальные вещи, тем более, что кое-какие приготовления шли уже не первый месяц. Незаметно покупалось необходимое оборудование и спецсредства, намечались возможные пути отхода. Ведь объект в любом случае почти все время будет проводить в центре, значит, и вариантов у нас совсем немного. Центр просто напичкан патрулями милиции.
Мы облазили все подворотни, удивляясь, до чего же древний жилой фонд стоит прямо напротив средоточия власти, министерств и посольств. Вот хоть ту же Софийскую набережную возьми. Подряд идут помпезные дома 19 века и резиденция английского посла. А сверни за угол, а там — двух-, трехэтажные домишки с ржавыми трубами и облезлыми подъездами. В общем, мы наметили несколько путей отхода, промерив каждый из них с секундомером. Это ведь не какой-то дурацкий фильм про Джеймса Бонда, тут серьезные пацаны работают…
— Из снайперской винтовки его приложить? — напряженно думал я, вглядываясь в карту, где была уже знакома каждая буква и линия. — А откуда? С крыши Большого театра? Смешно. Может, лучше прямо с Лубянки? Или к какой-нибудь башни Кремля? Нет, тебе, Димон, придется молодость вспомнить. Зря ты у нас на Яве рассекал что-ли? Всех девок в Лобне на ней перекатал, блядун чертов.
Мы все в юности завидовали ему люто, потому что Китаец у нас разрядник по мотокроссу, добрался до первенства области, и по этому случаю безмерно гордые родители купили ему Яву, каковое счастье никому из нас, голодранцев, не светило. У меня вот даже мопеда не было. Жили ведь с матерью от зарплаты до зарплаты.
— Значит, остается вариант номер три, — буркнул я. — Приступаем…
Димон стоял на углу Ильинки и Рыбного переулка, докуривая третью сигарету подряд. Он сегодня непривычно блондинист, бородат и усат, и носит темные очки. Он кореец, а потому волосы у него на лице растут скверно: жиденькая бороденка и тоненькие кошачьи усы. Поэтому мы не стали надеяться на силы природы и использовали театральный реквизит. А чтобы имидж Димона принял законченные очертания, на него надели футболку, на которой было написано то ли «Россия для русских», то ли «Хватит кормить Кавказ», то ли еще какая-то ахинея. И флаг национал-большевиков во всю спину для антуража. Эти ребята на днях ворвались в Минфин, чтобы выдвинуть свои требования, и были на слуху. Я решил, что лишняя раскрутка им не помешает. Кортеж Сороса стоял на обочине и, судя по его обычному расписанию, должен тронуться с минуты на минуту. Господин инвестор, носитель демократии, обедал в одно и то же время.
Да, вот он! Китаец некультурно бросил бычок на асфальт, надел в круг тонированный шлем и проводил кортеж взглядом. У него есть еще секунд тридцать, пока они
Кортеж делал сотку, но перед поворотом на Болотную набережную скорость снизил. Все же она неширока, хоть имеет две полосы. Москвичи, которые массово скупали автохлам в Прибалтике и Германии, уже сделали улицы столица весьма оживленными. Не так конечно, как в середине нулевых, но и времена застоя, когда ребенок мог перейти дорогу без мамы, уже давно миновали. На набережной было плотно. Димон сунул руку в сумку и достал круглую штуковину, в которой каждый советский человек без труда признал бы мину ПМН. Название это у нас расшифровывали как «принесите мне ноги», а скучные американцы, массово терявшие нижние конечности во Вьетнаме — как «черная вдова». Странно, ведь она была зеленой, а не черной, так что прав, наверное, был Задорнов. Тупые… Мина была малость допилена димоновым братом Валеркой, и срабатывала совсем не от нажатия, о чем инвестор и благодетель человечества должен был вот-вот узнать.
Димон прижался к Мерсу почти вплотную, шлепнул на крышу зеленый блин и ускорился, лавируя между машин.
— Раз, два, три, четыре! — прошептал он, и тут же за его спиной раздался взрыв. Двести грамм взрывчатки прямо над головой — это вам не фунт изюма. Поневоле пораскинешь мозгами.
— Опа! — удивился Димон, услышав рев движка сзади. — Неужели попытаются догнать?
Он залез под мышку, вытащил пистолет с глушителем и, почти не глядя, выстрелил в капот ехавшей позади копейки. Грохот металла и визг тормозов яснее ясного сказали ему, что проезд по Болотной набережной временно перекрыт. А вот и Фалеевский переулок. Поворот!
Вовка Карась сидел за рулем «буханки» с синими мигалками на крыше и цифрой 03 на боку. Он поглядывал на часы и профессиональным взором рассматривал окрестности. Строительный бизнес Штыря, который тот было начал, но не закончил, перешел теперь к нему. Первый дом на Моховой уже расселяли, а для особенно упорных любителей центра целый день звучал звук перфоратора, записанный на кассету. Первоклассная аудиосистема и концертные колонки работали почти без остановки, но строго в отведенное законом время. Это лично Карась придумал, и он ужасно гордился своим креативом. Осталось выселить две семьи, и в Турции уже была нанята бригада строителей, которые приедут к концу июля.
Домишки-то вокруг — полная дрянь, — думал Вовка, прикидывая, сколько квадратов с видом на Кремль можно было бы тут построить. А если еще и с парковкой подземной — это же просто сказка. Софийская набережная! Английское посольство! Дома разных богатеньких перцев, умерших лет сто назад — вот они! Да не позволят, наверное, в центре Москвы старинные дома валять, — горестно вздохнул он, посчитав упущенную прибыль. — Это уж совсем отбитым надо быть. Мы, работники бандитского труда, выступаем за сохранение архитектурного облика столицы! Перепланировка — наше все!
Вовка хмыкнул, оценив собственный юмор, и хотел уж было выбросить бычок на асфальт, но вовремя сдержался. Хлыст предупреждал, что тут, в центре, даже алкашня из какой-нибудь непростой семьи может быть. Ввяжешься в пустой базар, только засветка лишняя. Так окурок остался в пепельнице, а Карась приобрел еще один повод собой гордиться.
— А к кому вы приехали, молодой человек? — закудахтала старушка, вышедшая из арки. — Не в пятнадцатую, случайно?
— Да я не знаю, к кому! — широко улыбнулся Карась. — Я же водитель, мать, я только баранку кручу. Мне дают адрес, я и еду. Если в больницу везти, то тоже я. А нам, между прочим, за переноску не доплачивают.