Лик Победы

Камша Вера Викторовна

– Хорошо, – засмеялся Альдо, – я готов расстраиваться.

– Ваше высочество, – голос Люра странным образом зазвенел, – дело в том, что я прекрасно осведомлен и о том, что вы нарушили клятву, и об убийстве достославного Гармиоля и его спутников, которое вы совершили при помощи герцога Эпинэ и капитана Карваля.

– И как давно вы это знаете? – очень спокойно произнес сюзерен.

– С самого начала, – улыбнулся Симон Люра, вынимая пистолет. – Прошу меня простить, но я не собираюсь отправляться вслед за гоганскими свиньями.

– Вы полагаете, это вас защитит? – Робер положил палец на курок. Пистолет в руках

Люра – это еще не смерть, по крайней мере не смерть для двоих.

– Я не собираюсь стрелять, – заверил генерал, – мне нужно, чтоб вы выслушали мои новости до конца.

– Мы выслушаем, – зевнул Альдо, – хотя вряд ли это что-то изменит.

– Это изменит многое, – холодно произнес Симон. – Я, как вы, наверное, понимаете, могу вас уничтожить, но зачем? Вы – мой единственный шанс, так же как я – ваш. Со временем мы друг к другу привыкнем, а сейчас предлагаю открыть карты.

– Что ж, начинайте, – сюзерен поправил воротник. Он держался хорошо, даже отлично.

– Я не решился на то, на что отважились вы, – Люра слегка развел руками, – хотя, видит Создатель, мечтал именно об этом. Рыжие свиньи имели наглость мне приказывать, а я, увы, не смог отказаться.

– Вот как? – переспросил принц. – Признаться, я полагал, что вам заплатили.

– Заплатили, – щека генерала дернулась, – как водовозу или огороднику. Подлые язычники, оскорбляющие Создателя самим своим существованием, вели себя с талигойским дворянином как с жалким наемником.

– Вы бы перешли на нашу сторону, если б не гоганы? – в лоб спросил Робер.

– Нет, – твердо сказал Люра, – ни в коем случае. Леопольд Манрик и Фердинанд Оллар меня полностью устраивали. С ними можно было иметь дело. Да, когда меня заменили на Лионеля Савиньяка, я расстроился, но потом все обернулось к лучшему. При кансилльере-«навознике» я стал графом, меня ждали невеста, неплохой майорат и маршальская перевязь. Разумеется, я собирался честно служить своему покровителю – в некоторых случаях это разумнее всего.

Робер с наслаждением разрядил бы пистолет в жесткое моложавое лицо, но Люра был прав – они скованы одной цепью. Если прикончить этого мерзавца, его подручные прикончат его высочество Альдо Ракана и его незадачливого маршала на месте.

– Генерал, – Иноходец положил свой пистолет на колени и улыбнулся, – раз у нас вечер признаний, расскажите, как вы стали графом Мараном?

– Это было забавно, – Маран достал изящную флягу с гербами. – Ваше высочество, герцог, не желаете выпить?

– Пейте, я не хочу, – пожал плечами Альдо. Он был бледен, как изваяние, и Робер вдруг испугался, что у сюзерена открылась рана. Он связался с этой проклятой арой, а потом нарушил слово, кто знает, чем это грозит.

– А вы, герцог? – Люра прямо-таки источал дружелюбие.

– Благодарю вас, – спокойно произнес Робер, – я с удовольствием выпью.

– Прошу вас, – предатель с легким поклоном протянул флягу, кажется, он был удивлен. – Как вы знаете, в Эпинэ начались неприятности. Это очень огорчало обер-прокурора и радовало кансилльера. Вы знаете, что после восстания Эгмонта «медведи» и «фламинго» поделили имущество мятежников? Вам наверняка неприятно это слышать, но что было, то было. Сестра Жоана Колиньяра вышла замуж за Альбина Марана, но, согласитесь, превратиться из герцогини в графиню не очень весело.

– Я знаю, чего хотели Мараны, – перебил Робер, возвращая

генералу его касеру, – благодарю вас.

– Здоровье Повелителя Молний! – генерал нехорошо усмехнулся. – Манрик тоже кое-чего хотел. Ему был нужен Надор, и господа «навозники» заключили союз.

– Надор?! – Люра – мерзавец, но мерзавцы знают и понимают больше других. – Зачем?!

– Тессорий немного посчитал и пришел к выводу, что вотчине Окделлов для процветания не хватает больших денег и умной головы. Гаунау не плодороднее Надора, а Дриксен не южнее. Три границы, мрамор, стеклянный песок, лес, пастбища, невыращенный лен, неостриженные овцы и непроходимая тупость Повелителей Скал, не желающих вылезать из прошлого… Леопольд Манрик решил взять дело в свои руки. Не удивляйтесь моей осведомленности, я тоже собирался осесть на севере.

– Господин Люра, – Альдо по-прежнему не улыбался, – вы отвлеклись…

– Разве? А мне казалось, герцог Эпинэ живо заинтересовался возможностями Надора. Что ж, вернемся на юг. Общими усилиями Манриков и Колиньяров губернатором провинции сделали Сабве. Он быстро понял, что в семи из одиннадцати графств ему ловить нечего, зато в четырех порезвился на славу, но я опять рискую отвлечься.

– А вы не отвлекайтесь, – отрезал Альдо. – Нужно решить все сразу и навсегда. Чего вы ждете от нашего разговора?

Генерал Симон Люра улыбнулся:

– Того, чего я лишился из-за гоганских чернокнижников. Маршальской перевязи, графского титула и майората. На девицу Маран и владения в Эпинэ я, разумеется, больше не претендую.

Глава 7

Оллария и Лаик

«La Dame des Deniers & Le Quatre des B^atons & Le Cinq des ^Ep^ees» [116]

1

Луиза отрезала кусочек белого мяса, наколола на вилку и отправила в рот. Есть на людях она терпеть не могла, но его величество пожелал, чтобы госпожа Арамона ужинала за его столом, и она ужинала, предварительно проглотив пару ломтей хлеба с мясом, чтобы со своими аппетитами не казаться ызаргом в стае морискилл.

116

Королева Динариев, Четверка Посохов и Пятерка Мечей.

Морискиллы, впрочем, были еще теми пташками: здоровенные генералы и сановники церемонно отщипывали кусочки хлеба, обгладывали крохотные перепелиные крылышки и по глоточку смаковали легкое вино. Как человек ел только Фердинанд, остальные маялись дурью, корча из себя нечто бестелесное.

Госпожа Арамона проглотила слюну и как могла изящно откромсала еще один ломтик. Это ее последний ужин во дворце, в крайнем случае предпоследний. Завтра вернется Хуан, и они решат, что делать. Вернее, что делать, понятно – бежать в Алвасете и чем скорей, тем лучше. Не виси на ней Айрис с Селиной, Луиза бы наплевала на здравый смысл и осталась в Олларии. Насиловать такую красотку никто не станет даже спьяну, а долги надо отдавать. Мерзко бросать короля, объявившего уродливой мещанке, что у нее сердце герцогини. Знал бы бедняга, что перед ним – подсадная кошка, которая спит и видит вцепиться его драгоценной Катари в хитрющую морду!