Лик Победы
Шрифт:
Никола что-то проворчал, Иноходец пожал плечами и в сопровождении фиолетового юноши отправился в апартаменты старика Дюваля. Кривой полковник был славным человеком, жаль, что после его смерти в Лаик угнездился придурок.
– Наконец-то, – сюзерен был доволен и немного смущен, наверняка затеял очередную хитрость. – Спать пора, а ты где-то бродишь.
– Проверял посты. Победа победой, но мне спокойней, когда меня караулят свои.
– Мне тоже, – заверил Альдо. – Мы с графом Килеаном хотим тебе кое-что рассказать. Этот наш шанс, Робер, но сначала сядь.
– Иначе я упаду?
– Разве что
Робер послушно сел. Блеск в глазах сюзерена настораживал, именно он был источником большинства их ошибок.
– Я хотел бы начать с наших союзников, – комендант Олларии слегка поклонился, – их много, и они все чего-то хотят и не хотят друг друга.
– Погодите, – махнул рукой Альдо, – дай я скажу. Гоганы нас обманули, как последних дураков. Мы вообразили, что они всерьез сделают меня королем. Кошки с две, они об этом и не думают! Рыжие затащат меня на трон, получат, что хотят, и удерут. Все! Они свое обязательство исполнили: у меня на башке корона, а пожар под моей задницей они гасить не нанимались.
– Его величество слишком крепко выразился, – заметил Люра, – но дело обстоит именно так. Более того, гоганам не удастся продлить пребывание Альдо Ракана на троне, даже если они захотят. Если хозяин в отлучке и у тебя есть ключ, ты войдешь в дом. Но хозяин вернется, и, если он сильнее, тебе конец.
– Вы прекрасный рассказчик, граф, – сказал Робер, потому что нужно было что-то сказать.
– Ты согласен? – требовательно спросил Альдо.
– Более чем. – Зачем врать? Люра – мерзавец, но сейчас они в одной лодке. – Я, в отличие от тебя, влезал в чужой дом дважды. Первый ключ мне подсунул Штанцлер, второй – вы с господином маршалом.
– Штанцлер нам еще пригодится, – задумчиво протянул принц. – Хорошо, что ты его не пристрелил.
– Не уверен.
– Ваше величество, герцог, – Симон Килеан-ур-Ломбах поднялся и разлил вино, – предлагаю обсудить дриксенских «гусей» после. Всему свое время. Сначала следует укрепиться в столице, расплатиться с солдатами и избавиться от гоганов. Как вы понимаете, первое невозможно без второго, а второе противоречит третьему.
– Но выход есть, – Альдо с удовольствием взял бокал, – и какой лихой!
– У нас есть Оллар с его отречением, где-то бегающий Чарльз Давенпорт, негоцианты, по требованию Манрика ссудившие деньгами Резервную армию, верные Фердинанду войска на границах, немножко Приддов и семнадцать генералов и полковников, знающих про гоганов. Из этого можно приготовить отменный обед.
– Я отдам распоряжения о подготовке к торжественному въезду в столицу и коронации, – глаза Альдо сияли, – но, понимаешь ли, этот полковник… Разрубленный Змей, опять имя забыл!
– Ансел, – напомнил Люра, – на редкость честный пес, его не поймали ни Манрики, ни гоганы, ни ваш приятель Штанцлер…
– Вот-вот, – обрадовался сюзерен, – Ансел. Он сначала решил устроить бучу, а потом передумал и удрал на север к Савиньяку.
Удрал? Уйти из города с развернутыми знаменами под барабанный бой теперь называется удрать? Ансел с двумя полками прошел между барсинцами и мерганцами, те только зубами клацнули.
– По-своему Ансел прав, – Люра со смаком отхлебнул вина, – давать бой, когда под ногами путаются горожане, удовольствие
– А вам не кажется, что Ансел прав без всяких «по-своему»? – Робер все-таки выпил, хотя утром обещал себе, во-первых, не пить, во-вторых, не пить с Люра.
– Он был бы прав, – ухмыльнулся граф не Маран, но Килеан, – если бы все шло так, как задумали гоганы.
– Робер, – влез сюзерен, – дай маршалу договорить. Сейчас Анселы и Савиньяки не главное.
– Итак, – Люра поставил полупустой бокал на стол, – мы готовимся к коронации, но, опасаясь беспорядков, набираем заложников из числа сторонников Олларов. Зажиточных сторонников. Это просто мера предосторожности против Давенпорта и его единомышленников, так как с Анселом могли уйти не все. Одновременно его величество объявляет о переезде из Лаик в Тарнику, в Летний дворец, чтобы уже оттуда тронуться в Кабитэлу. Туда же мы приглашаем наших дорогих сторонников. Маршал Рокслей не в счет, он вряд ли переживет нынешнюю ночь, но остальные приедут. И вот тут-то на сцену выходит милейший Давенпорт.
– Короче, – засмеялся Альдо, – мы соберем всех, кто перешел на нашу сторону по указке гоганов, в Тарнике и отправим вдогонку за достославным Гармиолем.
Лэйе Астрапэ, они сошли с ума! Оба! Собрать во дворце тех, кому обязан победой, какой бы она ни была, и перебить! На такое Лис – и то не отважился…
– Не смотри на меня так, – засмеялся сюзерен, – лучше выпей и послушай. Меня там не будет. На выезде из Лаик на меня нападут.
– Его величество уцелеет, – торжественно провозгласил Люра, – но под ним убьют лошадь.
– Ты же сам видел, – порадовал Альдо, – она ни на что не годится. Мне нужен мориск, а не эта дохлятина!
– Разумеется, – Килеан-Люра был невозмутим, как бакран или бакранский козел. – Его величество вернется в Лаик, чтобы оказать помощь раненым солдатам (думаю, их будет не меньше шести) и сменить коня. Именно в это время Чарльз Давенпорт ворвется в Тарнику и уничтожит предателей.
– Разумеется, это будет никакой не Давенпорт, – жизнерадостно объяснил Альдо, – а…
– А ваш покорный слуга, – закончил комендант столицы. – Итак, мы избавимся от тех, кто знает о наших связях с гоганами и кто по той или иной причине связал себя с рыжими. При этом достославные не смогут ни в чем обвинить ваше величество. Найти и перебить предателей – что может быть естественней для человека, пристрелившего Рокслея на глазах у свергнутого короля?!
– Ну, – подмигнул Альдо, – что скажешь?
Сказать можно многое, но надо ли? Если эти семнадцать такие же, как Люра, их нужно убить, закопать и придавить сверху чем-нибудь потяжелее.
– Язык проглотил? – не унимался сюзерен. – Ты понимаешь, что мы наконец избавимся от рыжей заразы?
– Пожалуй…
– Но это еще не все!
– Как вы помните, герцог, – как же он горд собой, этот выбившийся в маршалы дворянчик, – мы начали разговор с того, что нам нужны деньги для наемников и власть внутри Кольца Эрнани. Иначе с нами никто не станет разговаривать. Итак, что делает его величество, потрясенный убийством друзей? Как говорится, на войне как на войне. Он вынужден отдать приказ о казни Оллара и заложников.