Лик зверя
Шрифт:
— Да, я знаю об этом, — согласилась Весна. — Наша медицина придает большое значение изучению и управлению волновыми функциями организма и цветопраническому лечению, основанному на применении внутренних энергетических потоков человеческого тела с различной длиной волны — так называемой пране, воздействием которой на психоэнергетические центры человеческого тела — чакры — можно победить любую болезнь. Нашим ученым даже удалось создать специальный эниобиоиндуктор, с помощью которого мы теперь можем повернуть вспять процессы старения в нашем организме и тем самым осуществить исконную мечту человечества о «вечной» молодости.
Весна
— Но, Влад, согласись, что человек, как творение Природы, никогда не чурался мудрости и знаний, рожденных этой Природой. Исконно он использовал богатую природную кладовую себе во благо, тогда еще не ведая о сложностях энергетических взаимодействий во Вселенной и только каким-то древним чутьем, заложенным в него далекими предками, отыскивая среди богатого разнообразия растительного мира целебные травы, помогавшие ему бороться с недугами. Не будь этого, мы бы с тобой сейчас не стояли здесь, в самом сердце плато Декан, и не гордились могуществом и величием современной науки, которая во многом обязана нашим далеким предкам, написавшим для нас Аюрведу.
Девушка замолчала, глядя на меня сверкающими глазами. Я не стал с ней спорить, покоренный искренней убежденностью ее слов. Да и что я мог ей возразить?
Гряда плоских холмов, окруженная мерцающей стеной восходящих токов воздуха, отмечала начало широкого плоскогорья. Мы взобрались на перевальную точку, откуда открывался вид на глубокую котловину, поросшую серой пахучей полынью и обрамленную желтыми обрывами. Царство цветущей, знойной равнины, напоенной влажностью, пропитанной цветением и разложением буйной растительности, осталось позади.
В центре котловины белым полукольцом лежало главное здание Учебного полигона, горевшее на закатном солнце огнем стеклянных стен и крыш. С северо-запада и востока к нему примыкали многочисленные постройки жилого городка, словно трудолюбивые пчелы, слетевшиеся к улью.
— Ну, вот он, твой Полигон! — Весна остановилась, указывая вниз рукой. — Надеюсь, теперь не заблудишься?
— Теперь уже нет, — улыбнулся я.
— Вот и хорошо! — кивнула девушка. — Ладно. Мне пора. Отец, наверное, уже заждался меня. Дорогу я тебе показала, а у самой еще дел полно! Пойду я.
— Спасибо тебе! — Я поймал ее руку, слегка сжал теплые пальцы. Ладонь у нее была горячая и сухая.
— Не за что! — отмахнулась Весна. Посмотрела на меня, блестя глазами. Прищурившись, сказала: — А все-таки, я бы полетела с тобой… Ладно. Прощай! Побегу… Ах, да! Это тебе на память, — спохватилась она, протягивая мне букет. — Может быть, еще свидимся когда-нибудь.
— Может быть.
Она еще раз улыбнулась, небрежно махнула мне на прощание рукой и, не оглядываясь, побежала вниз по узкой тропинке. Я смотрел ей вслед, пока маленькая фигурка девушки не растаяла в призрачном сиянии цветущей долины. Бросив взгляд на незатейливый букет, подаренный моей новой знакомой с таким красивым именем, я стал спускаться на плоскогорье.
Спуск был более пологим, чем подъем. Высокая, по колено, серебристая полынь хлестала по ногам, волновалась под неослабевающим ветром. Я миновал глубокую балку, по дну которой протекал ручей, взобрался на пригорок и почти сразу оказался в тенистой аллее манговых деревьев.
Песчаная дорожка вдоль широкого канала с темной медленной водой вела к главному зданию Полигона. Множество извилистых тропинок, залитых голубоватой
Аллея привела меня прямо к входу в главный корпус, и, выйдя из-под низких ветвей деревьев, я оказался на круглой площадке, где была установлена скульптура в честь покорителей Глубокого Космоса. На минуту я остановился, восхищенно рассматривая изображение юноши, который, напрягая мускулистое тело, отрывался от земли в неудержимом стремлении к звездам. Вся его фигура выражала страстное желание полета, ощущения свободы и легкости безбрежного звездного океана. Прямо над скульптурой юноши нависал выпуклый полупрозрачный диск, козырьком прикрывавший вход. За дверьми входа, отлитыми из волокнистого стекла янтарного оттенка, начиналась длинная галерея, в которую я и направился, сразу же ощутив прохладу тенистого коридора.
Огромные залы, полные света и воздуха; синие полы и лестницы из серебристого алюминия; окна во всю стену, то хрустально прозрачные, то нежно опалесцирующие.
Я шел по кольцевой галерее, от которой, наподобие колесных спиц, расходились в разные стороны широкие коридоры. Слева от меня множество лестниц вели на верхние этажи, а справа гигантским цилиндром, отлитым из непрозрачного волокнистого стекла матового оттенка, на несколько этажей поднимались аудитории, где проводились занятия с добровольцами. Этот цилиндр возвышался в самом центре главного здания, увенчанный куполом небольшой обсерватории. Переходные галереи крепились к нему наподобие подвесных мостиков, паря в воздухе на уровне различных этажей. За непрозрачными стенами аудиторий двигались едва различимые контуры находившихся там людей. Точно кровеносные сосуды, в толще стекла виделось множество красных тонких трубок системы воздухообмена и охлаждения. Из некоторых аудиторий доносилась приглушенная звукоизоляцией речь преподавателей, читавших различные лекции.
Я остановился около одной из дверей и прислушался.
— … Галактические координаты — это системы координат с основной плоскостью, проходящей через центр Галактики и совпадающей с плоскостью Млечного Пути, — неторопливо излагал преподаватель материал лекции. — Эта плоскость пересекает небесную сферу по линии галактического экватора. Координаты: галактическая долгота — дуга галактического экватора от направления на центр Галактики против часовой стрелки, если смотреть с севера; галактическая широта — дуга круга галактической широты от галактического экватора до светила. А теперь перейдем к рассмотрению вопроса о расчете геликоидальных координат пространственно-временного континуума, с определением точки перехода в нуль-пространство…
Я осторожно заглянул в аудиторию. Шла лекция по астронавигации. На стеклах окон были опущены поляроидные фильтры, и в обширном зале царил приятный полумрак. На небольшом возвышении, за прозрачной кафедрой, светившейся в сумраке пультом управления, спиной ко мне стоял преподаватель, читавший лекцию. Два мощных стереоэкрана под потолком зала были включены и создавали иллюзию безграничной глубины космического пространства, где среди звезд висела призрачная координатная сетка огромной полусферы.