Ликвидация
Шрифт:
– Не надо, - оборвал его болтовню Гоцман, отсчитывая деньги, и вдруг, сам не зная зачем, спросил: - За что Георгия получил, отец?
– Та то за Фердинандов Нос, - равнодушно отмахнулся старик, сосредоточенно перебирая смятые купюры, - полтора года мы там как проклятые в окопах сидели… 66-й пехотный Бутырский… А шо, може, нельзя носить?
– неожиданно спохватился он и даже порозовел от волнения.
– Я слыхал, шо вроде как было постановление СНК…
– Та можно, можно, - скупо усмехнулся Гоцман, поднимая венок, - не митусись. И еще цветов нам… побольше… шоб Фиме было приятно.
– Пожалуйте-с, -
Они набрали еще цветов, чтобы Фиме было приятно, и, расплатившись, молча поволокли это богатство в машину. Завалили цветами заднее сиденье «Опеля», и еще букет Давид вез в руках. В салоне машины запахло остро, тревожно и влажно. На ухабах розы кололи Гоцману руки, и он невольно отдергивал пальцы. Васька косился на букет, взглядывал в зеркало заднего вида на венок и изредка жалостливо шмыгал носом…
Опергруппа уже ждала его в кабинете. Мешочек с курагой Давид выложил на всеобщее обозрение на своем столе - мол, налетайте. Взял из него горсть и принялся расхаживать по комнате. Арсенин же присоветовал ходить, вот и ходи…
– Ну шо, с кого начнем?… - Гоцман ткнул пальцем в Тишака.
– Давай ты, Леня. Шо у тебя по Радзакису?
– По Радзакису сделан запрос у контрразведку, но оттуда пока не ответили, - виновато вздохнул Тишак.
– Поднять довоенные архивы НКВД мне пока также не удалось…
– Почему?
– перебил Гоцман на ходу.
– По объективной причине, - развел руками Тишак, - они еще не прибыли из эвакуации… В силу чего где именно сидел Радзакис и по каким статьям, сказать не представляется возможным. Следователей, которые вели его дело, не осталось, все поумирали или погибли. Сделали запрос в центральную картотеку ГАУ 4, но это - неделя, а то и больше… Родных и близких отыскать не удалось. Был, вернее, двоюродный брат, 1926 года рождения, прописанный по Садовой улице, шесть. Призван сразу после освобождения Одессы, в апреле сорок четвертого, и в июне того же года погиб под Витебском. Кое-какие мелкие связи нашли, но пока ничего интересного… Работаем.
– Понятно, - буркнул Гоцман, жуя курагу, и одобрительно кивнул Довжику, выбравшему из мешка несколько штучек: не стесняйся.
– Леша, шо у тебя?…
Якименко поднялся с места.
– В городе семнадцать автомастерских, четырнадцать уже проверили. Пока ничего. ЗИСов в последнее время ремонтировалось четыре, но из них одна керосинная цистерна, один - автокран, а два бортовых чистые - с хлебного склада в торговом порту и с Одессы-Товарной. Я съездил проверил - вроде как до сгоревшего им еще очень далеко… Плюс ко всему они не уральские, а еще довоенные, московские. Переданы из армии. В чужие руки не попадали… Еще есть мастерские у армейцев. И оборонный завод. Но если б грузовик был ихний, они бы уже стукнули.
– А если он был с Николаева?
– возразил Гоцман.
– Или с тех же Сум?
– Маловероятно, - вздохнул с места эксперт Черноуцану.
– Двигатель перебирали только что. Еще кольца поршнев не притерлись… И работал он километров пятьдесят-семьдесят, не больше.
– Ясно… Леша, ты обещался пошустрить по «Доджу».
– Гоцман снова обернулся к Якименко.
– В городе выявлено двадцать шесть машин. Но из них четырнадцать - закрытые, санитарки, летучки, бортовые или вообще трехосные. Наш же, согласно
– А то ничего, шо в Одессе все номера на УО?
– мрачно поинтересовался Давид.
– Он мог быть, между прочим, и с номерами области, и вообще с измаильскими или еще какими, - не расслышал юмора капитан.
– Из подходящих под дело двенадцати машин вчера восемь были на выезде, четыре проверили. Все машины чистые. Две из них - нашего производства, ну, то есть с автосборочного, собраны в августе прошлого года… Пока все.
Якименко с выражением выполненного долга на лице запустил руку в мешок с курагой. Черноуцану, как школьник, поднял руку. Гоцман кивнул ему.
– Еще есть одно что… Я сделал анализ масла из грузовика. Не могу сказать наверно, но похоже на масло для корабля. Я могу полагать, что ЗИС ремонтировали не в автомастерской, а на… - Он запнулся, пытаясь вспомнить русское слово.
– Судоверфи?
– подсказал Гоцман.
– Точно так, - вздохнул Черноуцану.
– Шикарно мыслишь, Константин Георгиевич, - одобрительно кивнул Гоцман.
– Михал Михалыч, имеешь шо сказать?…
Встал майор Довжик.
– Обнаружено восемь более-менее крупных подпольных предприятий по пошиву одежды. Но они, как правило, работают с женскими платьями или с контрабандой. А вот швейный цех Изи Маркуса, по слухам, не брезгует любой работой. У цеха поставлено наблюдение.
– Угу, - кивнул Гоцман.
– Надо наведаться.
Он на мгновение остановился напротив открытого балкона, ловя губами слабенький жаркий ветерок, веявший с улицы.
– Ладно, теперь давайте подобьем бабки… В общем, работаем по тем же направлениям. Леша, - обратился он к Якименко, - ты теперь шерсти еще и судоверфи. И вообще все места, где пахнет ремонтом кораблей… Ищем тех уродов, шо подумали - они умнее нас. Вот такая картина маслом.
Он сделал минутную паузу, взглянул на венок, аккуратно прислоненный к стене.
– По прощанию с Фимой, - глухо проговорил он.
– Вынос тела в четыре. Быть в обязательном порядке приказать не могу. То дело личной совести каждого… На том все.
Оперативники начали подниматься, задвигали стульями. Против обыкновения, никто не шутил и не смеялся. Расходились по-деловому, сумрачно.
И только сидевший позади всех Арсенин пристально смотрел на Гоцмана, на горькую, болезненную складку в углу его рта.
Гоцман перехватил этот взгляд, невесело усмехнулся, махнул рукой - дескать, где наша не пропадала. И даже приглашающе кивнул на изрядно полегчавший мешочек с курагой: а все-таки вкусное лечение вы мне прописали, доктор…
– Здравствуйте, Давид Маркович!
– Гоцман даже вздрогнул от неожиданности. Майор юстиции Кречетов, почтительно козырнув, пошел рядом.
– Разрешите присоединиться?… Вы сейчас куда, если не секрет?…
– Обедать, - буркнул Давид, сворачивая в ближайшую подворотню.
– Ну и я с вами, - беспечно кивнул майор.
– Если не прогоните, конечно… Тем более что есть кое-какие новости по делу.
– Я в коммерческую, - на всякий случай предупредил Гоцман.
– Надоели казенные харчи?
– хохотнул Кречетов.
– Понимаю, в нашей столовке тоже иной раз в рот ничего не лезет, хоть и по литеру Б…