Лилия для Шмеля
Шрифт:
— Хочет! — зло поддакнула Дивия. — Он из кожи вон лезет…
Я лежала ни жива ни мертва, отчетливо понимая, что мне надо бежать! Но куда? У меня ничего нет! Даже платья и носков в комнате не нашла.
После я долго лежала, глядя в темный потолок. Дом давно затих, только мне не спалось из-за голода и жажды.
Вдруг снова за дверью послышался едва уловимый шорох…
Я испугалась, зажмурилась. Неужели это Флоран пришел меня убеждать?
Но приоткрылась дверь, и я услышала тихий шепот Гильи:
— Госпожа Корфина! Госпожа
Пришлось открыть глаза и повернуться к ней.
— Да вы умница! — она закрыла дверь и, перешагивая через половицы, без единого скрипа подошла ко мне. — Я боялась, что вы не догадаетесь и выпьете!
— Что они хотят?
— Завтра приедет старикашка Унд, убедиться, что с вами все хорошо. И чтобы вы не строптивились, они напоили вас настойкой жульника.
— А если я откажусь? Скажу, что не хочу за него замуж?
— А потом что? — резонно спросила девочка, доставая из кармана фартука кусочек хлеба. — Матушка ваша вас поедом есть будет. И сестрица ваша. И братец.
— Сбегу!
— Куда? В монастырь?
— Да хоть туда! — в сердцах выпалила я. Если бы хотя бы мир был знаком, а так… Сбежать и пойти в служанки? Леди-служанка — ни капли не романтично, но в крайнем случае пойдет.
Глава 3
Утром явилась Гилья и принесла небольшой кувшин с водой, из которого я напилась. А еще она украдкой передала крохотную морковку, которую я съела в два укуса. Никогда прежде этот овощ не казался мне таким божественно вкусным.
Деньги в этом нищем доме экономят на всем, поэтому умываться пришлось ледяной водой.
— А как ты посуду моешь? — спросила у служанки, и она пожала плечом:
— Так и мою.
— Бедная, — выдохнула я, и она заморгала, услышав, что госпожа ее жалеет.
— Не обижайтесь, госпожа Корфина, но вы мне такой нравитесь больше. Только не забывайте листать сборник молитв, иначе они быстро поймут, что вы переменились.
— Хорошо, Гилья. Спасибо.
Пока служанка относила посуду, я еще раз обыскала комнату, заглянула под кровать, матрас, где и нашла засаленный молитвенник. Открыв его, увидела невообразимые каракули и растерялась, но уже через пару мгновений они стали мне понятными, и я смогла прочитать написанное. Это обнадеживало.
Вернулась Гилья с вещами.
— Госпожа выдала вам чистую сорочку и хорошее платье. Я помогу одеться, — обрадовала она, показывая зелененький наряд с присборенной юбкой до пола, вставками на воротнике и рукавах из шелковистой ткани, с набивными цветочками и рядом мелких пуговичек на груди. Без изысков, ношенное.
— Гилья, мы настолько нищие или меня стерегут, чтобы не сбежала?
— Прежняя вы бы и не думали сбегать, — девочка протянула мне хлопковую, скромную сорочку. — А домашнее платье ваше я постирала. Вы когда упали, у вас из носа кровь потекла…
А вот это огорчало. Неужели Корфина
Платье оказалось великоватым, зато я радовалась, что здесь не носят корсетов. Однако для удобства и красоты здешние дамы поверх сорочки надевали коротенькую безрукавку из плотной ткани и зашнуровывали на груди. Мне, ныне тростиночке, поддерживать и утягивать нечего, но приличия есть приличия.
Прическу же мне пришла делать «мамуля».
Я старательно изображала полусонную немощь, даже отвечала растягивая слова. Слабость в теле, вызванная плохим питанием, помогала играть роль.
— Надеюсь, ты будешь умницей, — наставляла Эндина, укладывая мне волосы в два рогалика.
— Конечно, — покладисто согласилась я.
Тут сестрица пожаловала в комнату, любезно принеся поднос, на котором стояла чашка с горячим чаем, но мать махнула рукой, мол, уйди, она и так едва языком ворочает, и Дивия, неласково оглядев меня, развернулась и ушла.
Ну и семейка! Возможно, по сравнению с ними старик Унд не самый плохой выход?
Закончив делать прическу, мать оглядела меня.
— Хорошо, — подытожила, будто я не дочь, а товар. — Теперь можно и позавтракать. Гилья!
Служанка в этот раз не стояла под дверью, поэтому пришлось подождать, когда она подойдет.
Я думала, что опять будем есть морковку или картошку, или еще что-то местное, но завтраком оказался чай. И то чаем это назвать нельзя — ополоски какие-то.
Сноровисто разливая чай из чайника с отбитым носиком по чашкам, Гилья поймала мой взгляд и моргнула, давая знак, что пить можно.
Я взяла чашечку, присела за стол, но едва сделала пару глотков — по дому разнесся громкий, бесцеремонный стук.
Домочадцы заметались. Я же встала на пороге комнаты и стала прислушиваться к происходящему.
Взволнованные Эндина и Флоран громко поприветствовали гостя, который в ответ не произнес ни слова. Только грохот трости свидетельствовал, что Унд уже в доме. А потом я услышала скрипучий, совершенно неприятный голос, свойственный самодуру:
— Оставьте ваш спектакль!
— Ну что вы, господин Унд, — заискивающе залепетала Эндина, — мы искренне рады видеть вас!
— Я ценю свое время, поэтому покажите ее, и будет!
— Конечно, не смеем вас задерживать! Дивия! Позови Корфину!
Лицемерие матери зашкаливало. Еще и сестрица со злой, глумливой улыбочкой ворвалась в комнату и, бесцеремонно схватив за руку, потащила меня вниз. В прежнем теле я бы справилась с ней, но в этом нет. Я идти-то не успевала и едва не слетела с лестницы, запнувшись о ступеньку.
Под недовольным взглядом матери Дивия затормозила, и далее мы спускались чинно.
Флоран встречал гостя напомаженным, в кипенно-белой рубахе, шелковом франтовском жилете и цинично смотрел на разворачивающийся цирк. Его наряд в бедной гостиной смотрелся нелепо. Я злилась, но мой гнев стал безмерным, когда я столкнулась взглядом со стариком.