Лиловые бабочки

Кэт Слава

* * * * *

И всё же мне долго не спалось. Непростой разговор выбил из колеи.

– Спи давай, – проворчал Хэй. – Хватит ворочаться.

– Не могу, – призналась я. – Душно. Мысли разные лезут. Я вспомнила то, что уже почти забыла. Что отчаянно хотела забыть и никогда не вспоминать.

Муж посопел, а потом неожиданно предложил:

– Пойдём на море.

– Что? Ночью? – удивилась я. – Прямо сейчас?

– Ага. Прямо сейчас. Поплаваем,

расслабимся. Я ж тебя как облупленную знаю: ты наплещешься в водичке и вырубишься, как мёртвая. Да и вообще твоя нездоровая тяга к морю немного пугает.

– Ты же сам меня уверял, что по ночам плавать в местных водах опасно, – ехидно заулыбалась я.

– Так то одной. Я же буду с тобой, – возразил Хэй.

– Пойду на море под руку с морем, – мурлыкнула я. – Я морем укрыта со всех сторон.

– Я знал, что ты оценишь по достоинству мое настоящее имя, – игриво ущипнул мой бок Хэй. – И да, я люблю, когда тыукрыта мной.

– А я думала, мы и впрямь пойдём на море, – понимающе произнесла я. – Но ты как обычно. Сплошная ложь и обман. Пранкер ты, в общем. Поманить и не дать.

– Как раз дать. Очень дажедать. Я решил, что есть поинтереснее способ тебя угомонить, – согласился Хэй, переворачивая меня на спину. –Твоё морев любом случае уже здесь. И это навсегда. Ух, ща славно покачаемся на волнах, даже не сомневайся.

– Моё самое любимое море, – призналась я, а потом громко расхохоталась.

Расхохоталась от того, что увидела почти под самым потолком двух слипшихся в единое целое с понятной целью порхающих лиловых бабочек. Неожиданно. Ночь – совсем не их время. А тут надо же... Такая страсть…

Вдруг насекомые разлепились и замерли, усевшись на тонкой еле заметной нити паутины. Поначалу я не могла понять, в чем дело, а потом до меня «дошло»: они увидели третью бабочку. Белую, маленькую, донельзя расстроенную. С начинающими краснеть от гнева крылышками. Она сидела на шторе в самом дальнем углу в абсолютном одиночестве, как никому не нужный странный изгой.

Крупная лиловая бабочка сердито подергала усиками и медленно полетела к белой малышке. Я испугалась и резко прекратила смеяться, отпихнув от себя Хэя. В моих видениях эти две бабочки всегда дрались самым жестоким образом из-за третьей. Неужели и сейчас…

Я не хотела смотреть, как белая окончательно станет красной и поломанной. Я должна была это остановить. Причем немедленно.

Но нет. Я ошибалась. Вскоре обе взрослые фиолетовые бабочки уселись на штору к малышке, укрыв своими огромными крылышками всю ее целиком, как огромным разноцветным одеялом. Бабочки всё шуршали и шуршали, но это не был гнев или злость. Просто обычное укладывание спать непослушного шебутного малыша. Совместное. Будто вся семья в сборе, и даже вновь ставшей на радостях кипельно-белой бабочке в этой странной чешуйчатокрылой тройке место нашлось.

– Ты чего разревелась? – нежно произнес

мой муж.

– Да так, – хлюпнула носом я. – Думаю, что желтый поросенок вовсе не третий лишний.

– Ты не выспалась и несешь бред.

– Это не бред. Свинья и впрямь всё это время была в неведении. Спасибо, что… в общем, спасибо за всё. Змея – это не гнев. Змея – это понимание и мудрость.

Хэй тихонько вздохнул и укрыл нас одеялом.

– Спи, философ. Ты перенервничала и устала. Только пообещай больше не убегать из дома без предупреждения. Особенно теперь.

– Хорошо.

Это странно объяснить. Но как только белая бабочка поняла, то онане лишняя, то на шторе очутилась еще одна малышка размером примерно с нашу отечественную «Капустницу». Очень и очень забавная. С неимоверно длинным черно-зеленым хвостом. И уже белая бабочка спокойно принялась создавать свободное местечко для новенькой под огромными родительскими крыльями. Как более умный и опытный старший брат. А еще через минуту между «беляночкой» и «хвостиком» аккурат в самый центр семейной композиции бесцеремонно плюхнулась третья бабочка. Совсем кроха.

«Это девочка, – одобрительно подумала я. – Ишь ты, как все сразу засуетились. Как вокруг настоящей принцесски»…

То ли свет так лег, то ли и вправду произошло настоящее чудо, но после этого все бабочки вспыхнули на миг нежно-розовым цветом, затем – синим, окончательно став лиловыми с редкими проблесками иных красок. Потом бабочки просто исчезли из комнаты, оставив на шторе лишь легкий шлейф неяркой перламутровой пудры от крыльев.

Лиловые бабочки, синее безбрежное море... мои давние сны оказались пророческими, как оказалось. Наверное, это и есть то, что люди называют судьбой. Странной, нелепой судьбой, от которой нельзя убежать или спрятаться, сколь ни пытайся.

Век даже самых красивых и ярких бабочек краток, это правда. У всего есть начало и конец. Но это совсем не страшно. Без второго не будет первого, это известный постулат дуализма. На самом деле умереть ради близкого человека не трудно. Гораздо труднее ради этого человека прожить достойную жизнь. На это требуется намного больше отваги и мужества.

Я не знаю, сколько мне и моей семье отмеряно дней, но что-то мне подсказывает: всё у нас еще очень и очень долго будет хорошо.

Почему я так считаю? Одиночество и непонимание губят, а настоящая семья дарит крылья. И многоопытному мудрецу в одиночку правильной дорогой идти очень сложно, но когда его поддерживают близкие, даже самый трудный путь превращается в увлекательное и приятное путешествие.

Определенно, это так. Мои любимые лиловые бабочки и их забавные потомки до сих пор парят над безбрежным Южно-Китайским морем. И это прекрасно.

– Мам, пап, – неожиданно по-русски произнес вошедший в спальню Ян. – Можно я тут… с вами… простите, что не на местном наречии…