Лиловый рассвет

Быкадоров Александр Сергеевич

Диспетчер замолк. Наверняка он не знал, что делать в подобных ситуациях. Взлёт продолжался.

Раскат грохота вновь докатился до кабины. Сначала один раз, а потом, уже стихая, резко перерос во второй.

– У нас взрывы на лётном поле! – диспетчер явно паниковал. Ян и Гарвич уже слышали грохот в наушниках. Похоже, в «Нотреке» творился ад.

– Наши действия? – спросил в рацию Гарвич.

Диспетчер взял паузу. Через некоторое время он ответил:

– Пока продолж…

Диспетчер замолк. Вместо него в наушниках возник белый шум, а сразу вслед за этим финальный раскат грохота суровым басом докатился до челнока.

Было очевидно, что последний взрыв уничтожил терминал. Они не могли это видеть, но поняли это совершенно точно.

Ян посмотрел на Гарвича, тот был невозмутим. Ему показалось, что у него дёргаются уголки губ – будто он пытается сдержать улыбку. Невозмутимость лишь подчёркивала: теракт в «Нотреке» – дело рук Лиловых.

Гарвич произнёс:

– Выходим на орбиту. Где-то на восьмидесяти километрах высоты наш полёт примет орбитальный диспетчерский пункт. Далее – по заданию.

Они приближались к озвученной высоте. Челнок стремил свой полёт в полном радиомолчании. Небо постепенно темнело, медленно и неизбежно приближался космос.

Гарвич снял гарнитуру, обратился к экипажу:

– Всем быть начеку. Наверняка будет стыковка и проверка личностей. Но всё должно пройти тихо. Всем изображать беспокойство. Если хотите – можете изобразить панику. Ян, прикроешь ментально?

Ян кивнул.

Но как прикрыть? Если б знать, от кого… Он слышал только голос диспетчера, не видел его лица, не мог даже предположить в каком интерьере он находится. Но согласился. Может, если заставит необходимость, ему это удастся…

Через некоторое время он сообщил Гарвичу, что орбитальный диспетчерский пункт вышел с ними на связь и попросил переговоров с командиром. Тот надел рацию, ответил. По праву радиста Ян слышал их разговор.

– «Спектр», у вас всё в порядке? Есть ли у вас повреждения? – вопрошал диспетчер.

– Да, диспетчер, у нас всё в порядке, – ответил Гарвич.

Возникла пауза. Ян знал, что на орбитальном диспетчерском пункте дежурят «эсбэшники» с установкой протонных торпед. Случись чего – от них даже пыль не соберут. Нужно было разрешение на выход на орбиту, иначе – торпедная атака и провал. Гарвич покраснел так же, как горела красная лампочка на приборной панели. Она говорила о том, что проход закрыт.

– Отлично, «Спектр»… Проходите систему… Доброго пути.

И – зелёный свет на индикаторе…

Ян посмотрел по сторонам: орбитальный диспетчерский пункт остался по правому борту. Потом снял с себя гарнитуру, и тихо, но так, чтобы все слышали, произнёс:

– Что ж, Джон, ради этого и стоить воевать…

Ян улыбался. Впереди была свобода, за которую ещё стоило побороться.

2486 год. Открытый космос, грузовой челнок «Спектр».

Если бы Ян хотел прожечь её взглядом, то в алюминиевой банке с водой давно бы образовалась дыра. Но ему было нужно совсем не это. Банка бесшумно оторвалась от стола и повисла в воздухе.

Каюта Яна Погорельского больше напоминала карцер: узкий проход, в торце прохода откидной столик. Слева от входа – две спальных полки. И всё. Иллюминатора нет, даже из силикобора. Всё путешествие в космосе заключалось в созерцании металлических переборок или пластмассовых панелей. Тишина – хуже, чем гробовая. Лишь гудят пропеллеры вентиляционных шахт, да еле слышно стрекочут вентиляторы бактерицидных рециркуляторов. И это действительно то,

о чём мечтает каждый землянин? Даже лобовое силикоборовое панно закрыли плотной тканью перед входом в «нуль» – говорят, что от его созерцания разумные сходят с ума. Не путешествие, а нудятина.

Одно успокаивало: ему досталась каюта без соседей, и никто не будет донимать лишними разговорами. Можно так и лежать, закинув одну руку за голову, думать о том, о сём. Кроме Мишеля, он и говорить-то ни с кем не любил – и теперь, наверное, и не полюбит. Кроме… Перед глазами мелькнули воспоминания, приятный женский образ с пшеничными волосами… Сколь приятен он ему был, столь и болезнен…

А ещё Яна удивило, как «Спектр» удивительно легко прошёл орбитальный диспетчерский пункт. Там, конечно же, уже знали про террористический акт, устроенный после взлёта челнока, но никто не заподозрил членов экипажа «Спектра». Орбиту и вход в нуль-пространство они прошли на удивление без труда, можно сказать, в рабочем режиме. Ян даже не сомневался кто стоит за этим: Лиловые. Возможно, кто-то из его знакомых готовил эту операцию. А сделано всё было – комар носа не подточил. Ян пытался припомнить, видел ли кого из землян в «свободной» части зала, но так никого и не вспомнил. Удивительно, как ювелирно точно всё было провёрнуто, в момент взрыва он сам испугался.

Продолжая удерживать банку на весу, Ян почувствовал, что к его двери кто-то приближается. Над дверью ещё не успел загореться индикатор, сигнализирующий, что за ней стоит человек, а Ян уже позвал:

– Джон, входи!

И с неохотой сел за столик, сложив руки в замок.

Гарвич нисколько не удивился, увидев парящую в воздухе банку – лишь хитро улыбнулся. Ему доводилось видеть и не такие проделки Яна. Он называл Ян «экстрасенс», хотя сам Ян не любил этого слова и вслух его почти не произносил. Сам Ян предпочитал слово «телепат».

Ян сумел открыть в себе этот талант за то недолгое время, что бывал с матерью.

Он замечал, что мама иногда не контролирует себя. Она могла подолгу сидеть без движения, смотреть в одну какую-то точку. Маленькому мальчику становилось страшно в такие моменты: начинали парить в воздухе вещи, ломались предметы домашнего обихода. И в один прекрасный момент Ян сильно захотел, чтобы все предметы встали на своё место. И они встали!

Он понял, что, в отличие от матери, полностью может контролировать необъяснимый взлёт на воздух различного добра. Он подолгу баловался, а по сути, это было тренировкой, когда под потолком парил будильник на пару с расчёской, когда карандаш выписывал в воздухе неописуемые кульбиты и сам вырисовывал на бумаге картины из снов Яна. А в добавок он приобрел быстрейшую реакцию и мощную интуицию, не раз выручавшие его в трудных ситуациях.

– Ты каждый день упражняешься? – спросил Гарвич.

Он положил на столик планшет, сел рядом с Яном. Ян повернул голову в сторону Гарвича:

– Да. Если хочешь, то я и тебя в воздух приподниму.

– Нет, уж спасибо, – Гарвич замахал ладонями, широко улыбнулся, – Ян, ты же в курсе, что мы летим на Тац?

– Ну, так и легенда гласит, что на Тац. Подожди, стой… на Тац?

Ян прислушался к ощущениям. Ему показалось, что Гарвич смеётся где-то внутри себя, это даже походило на сдержанное ликование – будто ему удалось обхитрить самого хитрого хитреца. Внешне он никак не проявлял эту эмоцию – лишь весело улыбался, глядя на Яна.