Лионель Линкольн, или Осада Бостона
Шрифт:
Ліонель разсказалъ ей все очень коротко, но совершенно правдиво и безпристрастно. Хорошенькая кузина выслушала его съ нескрываемымъ интересомъ.
— Я очень рада, — сказала она. — Теперь, по крайней мр, кончатся эти нелпыя насмшки, прожужжавшія намъ вс уши, Но вы знаете, — прибавила она, слегка красня, — я вдь здсь вдвойн заинтересована: во-первыхъ, за родину, а во-вторыхъ — за своего поклонника.
— О, могу васъ успокоить; поклонникъ вашъ возвратился безъ малйшей царапины и тломъ совершенно здоровъ. Онъ страдаетъ только
— Скажите, пожалуйста! — воскликнула Агнеса, всплеснувъ руками съ дланнымъ изумленіемъ, хотя при этомъ Ліонель не замтилъ у нея ни малйшаго признака удовольствія. — Подвиги капитана превосходятъ всякое вроятіе. Нужно имть вру, какъ у патріарха Авраама, чтобы не усомниться во всхъ этихъ чудесахъ. Но посл того, какъ двухтысячный англійскій отрядъ отступилъ передъ скопищемъ американскихъ мужиковъ, я всему готова поврить.
— Обстановка для моего друга очень благопріятна, — про себя сказалъ Ліонель и улыбнулся.
Вошла Сесиль Дайнворъ и, увидавъ появившатося въ го же время Польварта, прошла въ сосднюю комнату.
Ліонель всталъ и прибавилъ:
— Однако, я васъ оставлю на время, кузина, въ обществ того, о комъ мы сейчасъ съ вами говорили.
— Канитанъ Польвартъ, — оказала, красня, Агнеса, — вы наврное остались бы очень довольны, если бы слышали, что здсь о васъ сейчасъ говорилось. Но только я вамъ этого теперь не передамъ. Подожду, когда у васъ для подвиговъ будетъ боле благородная цль, а на такія дла, право, не стоить и одушевляться.
— Надюсь, что Линкольнъ сказалъ обо мн правду, — отвчалъ капитанъ въ очень веселомъ настроеніи. — Вдь только благодаря мн его лошадь не попала въ руки бунтовщиковъ.
— Въ чьи руки, сэръ? — нахмурила брови Агнеса. — Какъ вы изволили назвать жителей массачусетской бухты?
— Бунто… ахъ, виноватъ: я бы долженъ былъ сказать: въ руки мстныхъ жителей, доведенныхъ до отчаянія… Миссъ Агнеса, если бы вы знали, сколько я выстрадалъ за ныншній девь — и все черезъ васъ.
— Черезъ меня? Потрудитесь объяснить.
— Не могу объяснить, миссъ Агнеса. Бываютъ чувства и дйствія, которыя вытекаютъ прямо изъ сердца и не поддаются никакому объясненію. Могу только сказать, что я сегодня страдалъ изъ-за васъ невыразимо, и вотъ именно это невыразимое и невозможно никакъ объяснить.
— Невыразимо… необъяснимо… Кажется, я начинаю васъ жалть, капитанъ Польвартъ.
— О, съ какимъ я удовольствіемъ это слышу! Какъ бы я былъ радъ, если бы вы меня дйствительно пожалли! Я такъ страдаю, такъ мучаюсь отъ вашей холодности! Одно слово состраданія — и я исцленъ!
— И тогда все мое состраданіе къ вамъ разомъ улетучится. Для него не будетъ больше почвы.
— Цлыя сутки я провелъ въ тягостномъ поход и все время думалъ о томъ, какъ я забуду у вашихъ ногъ вс труды, вс опасности…
— Благодарю васъ за эту
Ліонель какъ разъ входилъ въ комнату, когда были произнесены эти слова. Агнеса прошла мимо нето и удалилась.
— Лучше быть почтовой лошадью, лучше быть лакеемъ на посылкахъ, чмъ влюбленнымъ! — воскликнулъ Польвартъ. — Чертовская жизнь, Ліонель! И эта барышня обращается со мной, какъ съ извозчичьей клячей… Но какіе у нея глаза! Хоть сигару объ нихъ закуривай. Ей-Богу, мое сердце превратилось въ горсточку пепла. Скажите, Ліонель, что съ вами? Во весь этотъ проклятый день у васъ не было такого смущеннаго и разстроеннаго вида, какъ сейчасъ.
— Уйдемте сейчасъ, пойдемте ко мн,- отвчалъ майоръ, дйствительно очень разстроенный чмъ-то. — Надобно же намъ оправиться посл похода.
— A вы думаете, я объ этомъ забылъ? — сказалъ Польвартъ, вставая и стараясь поспть за быстро пошедшимъ Ліонелемъ. — Я уже зазжалъ на вашу квартиру и всмъ распорядился. Взядъ у одного пріятеля кабріолетъ и създилъ. Потомъ я написалъ своему другу Джемми Крэгу: предлагаю ему. помняться мстами. Ну ее, вашу легкую пхоту! Думаю переходить въ драгуны… Но вы счастливецъ, Ліонель, не то что я: васъ, вроятно, встртили улыбками…
— Какія тамъ улыбки! — нетерпливо воскликнулъ Ліонель. — Вс женщины на одинъ фасонъ: капризныя, не поймешь ихъ.
— Стало быть, Ліонель, съ вами тоже обращаются, какъ съ собакой?
— Какъ съ дуракомъ, — отвчалъ Ліонель и пошелъ еще быстре.
Польвартъ совсмъ запыхался, едва поспвая за нимъ. Такъ дошли они до квартиры Ліонеля и были оба чрезвычайно удивлены, заставъ тамъ совершенно неподходящую компанію.
Передъ маленькимъ столикомъ сидлъ Мэкъ-Фюзъ и уписывалъ остатки вчерашней холодной говядины, запивая лучшимъ виномъ изъ хозяйскаго погреба. Въ углу комнаты стоялъ связанный длинной веревкой Сетъ Седжъ, а напротивъ плнника сидлъ Джобъ и подалъ куски, которые ему отъ времени до времени бросалъ гренадерскій капитанъ. Меритонъ и другіе лакеи прислуживали.
— Что такое здсь у васъ длается? — спросилъ изумленчый Ліонель. — Въ чемъ провинился мистеръ Седжъ? За что его связали?
— За государственную измну и за убійство, — отвчалъ Мэкъ-Фюзъ.
До сихъ поръ Седжъ стоялъ съ опущенными глазами, но тутъ ихъ поднялъ и сказалъ:
— Я никого не убивалъ.
— Скажите, пожалуйста! Не убивалъ! A въ меня стрляли зачмъ?.. Не безпокойтесь, васъ будутъ судить и повсятъ.
— Не найдется во всемъ Массачусетс такихъ присяжныхъ, которые бы обвинили меня въ убійств человка, находящагося въ живыхъ и совершенно невредимаго.