Лионель Линкольн, или Осада Бостона
Шрифт:
— Время теперь смутное, — пояснила старая лэди, — земельная собственность упала въ цн, доходы мои сильно сократились, но если этого вамъ мало на ваши расходы, го я могу прибавить еще одну крону.
— Нтъ, довольно и этого, — отвчала Абигаиль, судорожнымъ движеніемъ зажимая въ рук деньги. — О, мээмъ, какъ ни скверно быть жадной къ деньгамъ, но если бы я была гршна только въ этомъ одномъ, тогда было бы еще ничего.
— Эта женщина совсмъ выжила изъ ума, — холоднымъ тономъ проговорила мистриссъ Лечмеръ. — Какіе такіе у васъ особенные грхи, Абигаиль? Обыкновенные женскіе, больше ничего.
— Да, вс гршны, и я гршница. Но когда видишь передъ собой близкую могилу, тогда невольно припоминаешь вс грхи, и является горькое, горькое раскаяніе.,
— Ну, вотъ, теперь о могил заговорила! — сказала мистриссъ Лечмеръ, блдня и накидывая на. голову капюшонъ. — Совсмъ безумная женщина, хуже ребенка!
Она прибавила еще нсколько словъ, но глухо, такъ что Ліонель не разслышалъ. Посл небольшой паузы она подняла голову, оглянулась кругомъ надменно и сурово и сказала громко;
— Вотъ что, Абигаиль: будетъ глупить. Я пріхала къ вамъ разспросить про того страннаго человка, который у васъ поселился.
— Это не значитъ глупить, мистриссъ Лечмеръ, — возразила Абигаиль, терзаемая укорами совсти. — Намъ съ вами пора покаяться, пора молиться, пора вспомнить о могил, пока еще не поздно, пока мы сами въ нее еще не сошли.
— Да, говорите о могил, пока могильный холодъ не сковалъ вашего языка! Могила — это отчизна старости, — проговорилъ вдругъ третій голосъ, глухой, точно замогильный. — Я готовъ поддержать съ вами эту душеспасительную бесду.
— Кто это? Кто это? Ради Бога — кто вы такой? — закричала, быстро вскакивая, мжстриссъ Лечмеръ. Отъ волненія она забыла свою старость, свои недуги, даже свои заботы. — Говорите, кто вы?
— Вашъ ровесникъ, Присцилда Лечмеръ, стоящій, какъ и вы сами, у порога послдняго жилища. Продолжайте же. Если у васъ есть грхи, то за ваше раскаяніе небесная благость вамъ ихъ проститъ, какъ бы вы ни были недостойны прощенія.
Ліонель видлъ всю сцену сквозь щель. Говорившій былъ Ральфъ, остановившійся въ дверяхъ. Пораженная мистриссъ Лечмеръ онмла отъ испуга. Зная, что для старушки такія сцены могутъ быть очень вредны, Ліонель собирался уже броситься на помощь тетк, но та пришла въ себя и спросила:
— Кто это назвалъ меня Присциллой? На свт нтъ больше никого, кто имлъ бы право обращаться со мной такъ фамильярно.
— Да, Присцилла! — повторилъ старикъ, оглядываясь кругомъ и какъ будто кого-то ища глазами. — Это имя звучитъ такъ нжно, такъ пріятно для моего слуха. Вы знаете, такъ зовутъ еще другую…
— Той другой нтъ, она давно умерла. Я видла ея гробъ и желала бы ее забыть, какъ и всхъ тхъ, кто оказался недостойнымъ моего родства.
— Она не умерла! — громкимъ голосомъ, раздавшимся по всему старому дому, прокричалъ старикъ. — Она жива! Да, жива!
— Какъ такъ жива! — повторила мистриссъ Лечмеръ, отступая отъ Ральфа на столько же шаговъ, на сколько тотъ шагнулъ впередъ во комнат. — Что за глупости приходится мн здсь выслушивать!
— Жива! — вскричала Абигаиль Прэй, заламывая руки въ неподдльнымъ отчаяніи. — О, какъ бы я была рада, еслибъ это было такъ! Но нтъ, она умерла. Я сама видла ея обезображенный трупъ. Я сама завертывала въ саванъ ея тло, бывшее когда-то идеаломъ
— A вы — старая дура, готовая выслушивать бредъ сумасшедшаго! — воскликнула мистриссъ Лечмеръ.
— Нтъ, это не я сумасшедшій! — вскричалъ Ральфъ съ горькой ироніей. — Сумасшедшій вы знаете кто… A вы что это длаете? Одного человка вы уже свели съ ума, теперь хотите отнять разсудокъ у другого?
— Я свела с ума? — безъ всякаго смущенія взглянула мистриссъ Лечмеръ старику прямо въ его горящіе глаза. — Разсудокъ даетъ и отнимаетъ Богъ. Я такимъ могуществомъ не обладаю.
— Ты смешь это говорить, Присцилла Лечмеръ? — воскликнулъ Ральфъ, въ три быстрыхъ шага подступая къ ней и хватая ее за руку. — Ты утверждаешь, что ни у кого не отнимала разсудка? A что, скажи, сталось съ главой твоего хваленаго рода, съ богатымъ и уважаемымъ девонширскимъ баронетомъ, балованнымъ товарищемъ принцевъ крови, съ твоимъ племянникомъ Ліонелемъ Линкольномъ? Гд онъ? Живетъ ли онъ въ своемъ родовомъ замк, заботясь о своихъ вассалахъ? Предводительствуетъ ли королевскимъ войскомъ? Или онъ живетъ одинъ въ какой-нибудь мрачной кель? Женщина, ты знаешь, гд онъ! И довели его до этого твои безчестныя дйствія!
— Кто это позволяетъ себ со мной такъ дерзко говорить? — вскричала мистриссъ Лечмеръ, длая послднее усиліе, чтобы съ презрніемъ отразить предъявленное къ ней обвиненіе. — Если вы дйствительно знаете моего несчастнаго племянника, то вы сами можете судить, насколько такое обвиненіе ложно.
— Знаю ли я его! Спросите лучше, чего или кого я не знаю. Женщина, я прослдилъ за тобой. Я знаю вс твои дла. Знаю все и про другую гршницу. Говори, Абигаиль. Разв я теб не пересказалъ всхъ твоихъ грховъ?
— Да! Это правда! — въ суеврномъ ужас воскликнула Абигаиль. — Онъ знаетъ все, что могло видть только Господне око.
— Я знаю и тебя, недостойную вдову Джона Лечмера, знаю и Присциллу. Ну, что, разв я не знаю всего?
— Онъ все знаетъ! — еще разъ вскричала Абигаиль.
— Все! — почти неслышнымъ голосомъ произнесла мистриссъ Лечмеръ — и упала въ обморокъ.
Ліонель бросился на помощь тетк, но когда онъ вошелъ въ. комнату, Абигаиль уже успла сдлать ей то, что длаютъ обыкновенно въ такихъ случаяхъ. Такъ какъ больная съ трудомъ дышала, то ей растегнули платье и распустили шнуровку, и Абигаиль попросила Ліонеля уйти, ссылаясь на то, что если мистриссъ Лечмеръ его увидитъ передъ собой, когда очнется, то это можетъ даже повести къ роковому исходу.
Ліонель вышелъ изъ комнаты и наверху лстницы увидалъ Ральфа. Онъ пошелъ сейчасъ же на старикомъ, намреваясь потребовать отъ него объясненія этой сцены. Старикъ сидлъ въ маленькой комнат, закрывая глаза рукой отъ слабаго свта жалкой сальной свчки, и о чемъ-то глубоко задумался. Ліонель подошелъ и заговорилъ. Только тогда старикъ обратилъ вниманіе на его приходъ.
— Мн сказалъ Джобъ, что вы желаете меня видть, — сказалъ майоръ. — Я здсь.
— Хорошо, — отвтилъ Ральфъ.
— Кажется, я долженъ прибавить, что я былъ случайнымъ и крайне изумленнымъ свидтелемъ сцены между вами и мистриссъ Лечмеръ. Вы говорши съ этой леди очень смло и рзко, и это для меня совершенно непонятно.