Лирика вагантов в переводах Льва Гинзбурга

Гинзбург Лев

«Ну, здравствуй, дорогое лето!» [5]

Ну, здравствуй, дорогое лето! Ты пышной зеленью одето. Пестреют на поле цветы необычной красоты, и целый день в лесу тенистом я внемлю птичьим пересвистам.

ВЕСЕННЯЯ ПЕСНЯ [6]

Из-за леса, из-за гор свет весенний хлынул, словно кто-то створки штор на небе раздвинул. Затрещал на речке лед, зазвенело поле: но земле весна идет в светлом ореоле. Выходи же стар и млад, песню пой на новый лад, пляши до упаду! Лишь угрюмая зима убралась отсюда, вспыхнул свет, исчезла тьма, совершилось чудо. Вновь весна устелет двор лепестками вишен, и влюбленных разговор всюду станет слышен. Выходи же, стар и млад, песню пой на новый лад, пляши до упаду! О, как долго, о, как зло в стужу сердце ныло, а желанное тепло все не приходило. И тогда весны гонец постучал к нам в дверцу, дав согреться наконец стынущему сердцу. Выходи

же, стар и млад, песню пой на новый лад, пляши до упаду! Упоителен разлив соловьиной трели, зелень трав, раздолье нив, синь морской купели, и весенний этот мир, как алмаз, сверкает, и на свой победный пир всех людей скликает. Выходи же, стар и млад, песню пой на новый лад, пляши до упаду!

5

«Hy, здравствуй, дорогое лето!..» — Из «Carmina Burana». Оригинал — на средневерхненемецком языке.

6

Весенняя песня. — Из «Carmina Burana».

ПРОЩАНИЕ СО ШВАБИЕЙ [7]

Во французской стороне, на чужой планете, предстоит учиться мне в университете. До чего тоскую я не сказать словами… Плачьте ж, милые друзья, горькими слезами! На прощание пожмем мы друг другу руки, и покинет отчий дом мученик науки. Вот стою, держу весло через миг отчалю. Сердце бедное свело скорбью и печалью. Тихо плещется вода, голубая лента… Вспоминайте иногда вашего студента. Много зим и много лет прожили мы вместе, сохранив святой обет верности и чести. Слезы брызнули из глаз… Как слезам не литься? Стану я за всех за вас господу молиться, чтобы милостивый бог силой высшей власти вас лелеял и берег от любой напасти, как своих детей отец нежит да голубит, как пастух своих овец стережет и любит. Ну, так будьте же всегда живы и здоровы! Верю: день придет, когда свидимся мы снова. Всех вас вместе соберу, если на чужбине я случайно не помру от своей латыни, если не сведут с ума римляне и греки, сочинившие тома для библиотеки, если те профессора, что студентов учат, горемыку школяра насмерть не замучат, если насмерть не упьюсь на хмельной пирушке, обязательно вернусь к вам, друзья, подружки! Вот и всё! Прости-прощай, разлюбезный швабский край! Захотел твой житель увидать науки свет!.. Здравствуй, университет, мудрости обитель! Здравствуй, разума чертог! Пусть вступлю на твой порог с видом удрученным, но пройдет ученья срок, стану сам ученым. Мыслью сделаюсь крылат в гордых этих стенах, чтоб отрыть заветный клад знаний драгоценных!

7

Прощание со Швабией. — Как видно из этой песни, «швабский житель» отправлялся учиться во Францию, в Парижский университет. Опасения простодушного шваба насчет того, как бы парижские профессора его «не замучили насмерть», отнюдь не беспочвенны. Курс обучения, например на богословском факультете, длился десять лет. На последнем экзамене выпускник, по утверждению академика Е. Тарле, от шести часов утра до шести часов вечера выдерживал «натиск» двадцати диспутантов, которые сменялись каждые полчаса, он же был лишен отдыха и не имел права за все двенадцать часов экзамена ни пить, ни есть.

Выдержавший испытание становился доктором и увенчивался особой черной шапочкой.

Стихотворение содержится в «Carmina Burana».

СВОЕНРАВНАЯ ПАСТУШКА [8]

Лето зноем полыхало солнце жгло, не отдыхало, все во мне пересыхало. Тяжко сердце воздыхало… Где найти бы опахало? Хоть бы веткой помахало деревцо какое! Ах, пришел конец терпенью!. Но, по божьему хотенью, был я скрыт густою тенью под платановою сенью, разморен жарой и ленью, рад нежданному спасенью, в неге и покое. Сладкозвучнее свирели зазывали птичьи трели в синеве речной купели ощутить блаженство в теле… Ах, невиданный доселе, сущий рай на самом деле был передо мною! Так, в краю благоуханном, не прикрыв себя кафтаном, на ковре, природой тканном, возлежал я под платаном. Вдруг пастушка с дивным станом, словно посланная Паном, встала над рекою. Я вскричал, как от ожога: Не пугайся, ради бога! Видишь ты не носорога. Ни к чему твоя тревога. Дорогая недотрога, нам с тобой — одна дорога! Страсть тому виною! — Нет, — ответила девица, мать-старушка станет злиться. Честной швабке не годится с кавалерами резвиться. Может всякое случиться. Нам придется разлучиться. Не пойду с тобою!..

8

Своенравная пастушка. — Из «Carmina Burana».

ДОБРОДЕТЕЛЬНАЯ ПАСТУШКА [9]

На заре пастушка шла берегом, вдоль речки. Пели птицы. Жизнь цвела. Блеяли овечки. Паствой резвою своей правила пастушка, и покорно шли за ней козлик да телушка. Вдруг навстречу ей — школяр, юный оборванец. У пастушки — как пожар на лице румянец. Платье девушка сняла, к школяру прижалась. Пели птицы. Жизнь цвела. Стадо разбежалось.

9

Добродетельная пастушка. — Из «Carmina Burana».

«Я скромной девушкой была…» [10]

Я скромной девушкой была, вирго дум флоребам, нежна, приветлива, мила, омнибус плацебам. [11] Пошла я как-то на лужок флорес адунаре, да захотел меня дружок иби дефлораре, [12] Он взял меня под локоток, сед нон индецентер, и прямо в рощу уволок вальде фраудулентер. [13] Он платье стал с меня срывать вальде индецентер, мне ручки белые ломать мультум виолентер. [14] Потом он молвил: «Посмотри! Немус эст ремотум! Все у меня горит внутри!» Планкси эт хок тотум. [15] «Пойдем

под липу поскорей нон прокул а виа. Моя свирель висит на ней, тимпанум кум лира!» [16] Пришли мы к дереву тому, диксит: седеамус! Гляжу: не терпится ему. Лудум фациамус! [17] Тут он склонился надо мной нон абскве тиморе. «Тебя я сделаю женой…» Дульцис эст кум ope! [18] Он мне сорочку снять помог, корпоре детекта, и стал мне взламывать замок, куспиде эректа. [19] Вонзилось в жертву копьецо, бене венебатур! И надо мной — его лицо: лудус комплеатур! [20]

10

Я скромной девушкой была… — В оригинале немецкие строки чередуются с латинскими — прием, характерный для поэзии немецких вагантов.

Стихотворение, помеченное XIII веком, взято из сборника Лёпельмана. Первоисточник не указан.

11

Virgo dum florebam — когда я цвела невинностью

Omnibus placebam — всем нравилась

12

Flores adunare — собирать цветы

Ibi deflorare — там лишить девственности

13

Sed non indecenter — но весьма пристойно

Valde fraudulenter — очень коварно

14

Valde indecenter — очень непристойно

Multum violenter — очень грубо

15

Nemus est remotum! — Роща ведь в сторонке!

Planxi et hoc totum — я плакала и все прочее

16

Non procul a via — недалеко от дороги

Tympanum cum lira — тимпан и лира

17

Dixit: sedeamus! — Он сказал: давай сядем!

Ludum faciamus! — Давай поиграем!

18

Non absque timore — не без робости

Dulcis est cum ore — он сладкоречив

19

Corpore detecta — обнажив тело

Cuspide erecta — подняв копье

20

Bene venebatur — хорошо поохотился

Ludus compleatur! — Да свершится игра!

ЛЕБЕДИНАЯ ПЕСНЯ [21]

Когда-то — к сведенью людей я первым был средь лебедей на родине моей. Терпеть изволь такую боль: на раны сыплют соль! И хоть я лебедь, а не гусь, как гусь, на вертеле верчусь, в жаркое превращусь. Терпеть изволь такую боль: на раны сыплют соль! Ах, я бескрылый инвалид! Я едким уксусом облит. Всё ноет, всё болит. Терпеть изволь такую боль: на раны сыплют соль! Кто крыльев белизной блистал, как ворон черный, черен стал. Мой смертный час настал! Терпеть изволь такую боль: на раны сыплют соль! Ощипан шайкой поваров, лежу на блюде. Я — готов. И слышу лязг зубов. Терпеть изволь такую боль: на раны сыплют соль!

21

Лебединая песня. — Из «Carmina Burana». Написана к празднику св. Мартина.

МОНАХИНЯ [22]

Всей силой сердца своего я к господу взывала: «Казни того, из-за кого монахиней я стала!» За монастырскою стеной тоска и сумрак вечный. Так пусть утешен будет мной хотя бы первый встречный! И вот, отринув страх и стыд, я обняла бедняжку… А бог поймет, а бог простит несчастную монашку.

22

Монахиня. — Уличная песенка, записанная в 1359 году. Приводится в сборнике Арнима и Брентано «Волшебный рог мальчика».

ВЫХОДИ В ПРИВОЛЬНЫЙ МИР! [23]

* * *

Выходи в привольный мир! К черту пыльных книжек хлам! Наша родина- трактир. Нам пивная — божий храм. Ночь проведши за стаканом, не грешно упиться в дым. Добродетель — стариканам безрассудство — молодым! Жизнь умчится, как вода. Смерть не даст отсрочки. Не вернутся никогда вешние денечки. Май отблещет, отзвенит быстро осень подойдет и тебя обременит грузом старческих забот. Плоть зачахнет, кровь заглохнет, от тоски изноет грудь, сердце бедное иссохнет, заметет метелью путь. Жизнь умчится, как вода. Смерть не даст отсрочки. Не вернутся никогда вешние денечки. «Человек — есть божество!» И на жизненном пиру я Амура самого в сотоварищи беру. На любовную охоту выходи, лихой стрелок! Пусть красавицы без счету попадут к тебе в силок. Жизнь умчится, как вода. Смерть не даст отсрочки. Не вернутся никогда вешние денечки. Столько девок молодых, сколько во поле цветов. Сам я в каждую из них тут же втюриться готов. Девки бедрами виляют, пляшут в пляске круговой, пламя в грудь мою вселяют, и хожу я сам не свой. Жизнь умчится, как вода. Смерть не даст отсрочки. Не вернутся никогда вешние денечки.

23

Выходи в привольный мир! — Из «Carmina Burana».

«Ах, там в долине, под горой…» [24]

Ах, там в долине, под горой блаженной майскою порой гуляла с младшею сестрой любовь моя. Лился пленительный напев из чистых уст прелестных дев. Но обмерла, меня узрев, любовь моя. Светился луговой простор, резвился божьих пташек хор, и к богу устремила взор любовь моя. Не лучше ль было б под кустом улечься нам в лесу густом и там ко рту прижаться ртом, любовь моя?!

24

Ах, там в долине, под горой… — Из «Carmina Burana».

«Когда б я был царем царей…» [25]

Когда б я был царем царей, владыкой суши и морей, любой владел бы девой, я всем бы этим пренебрег, когда проспать бы ночку мог с английской королевой. [26] Ах только тайная любовь бодрит и будоражит кровь, когда мы втихомолку друг с друга не отводим глаз, а тот, кто любит напоказ, в любви не знает толку.

25

«Когда б я был царем царей…» — Из «Carmina Burana».

Оригинал — на средневерхненемецком языке.

26

Когда проспать бы ночку мог с английской королевой… — Вероятно, имеется в виду королева Элеонора (1122–1204), оказывавшая покровительство трубадурам и миннезингерам.