Лисичка
Шрифт:
– Итак.
– Итак привет, - всё та же потрясающая улыбка. И насмешливый взгляд. И серёжки в виде огромных колец. И кулончик в тон. И грудь второго как минимум размера под ним. Надо как-то не пялиться. Наверное.
– Да. Привет.
Подходит официантка, кладёт меню и идёт к другому столу забирать посуду. Пауза какая-то глупая, а пялиться на неё нельзя. Но очень хочется. Но нельзя. Значит, будем говорить. Беру меню и начинаю его смотреть, хоть и знаю наизусть. Поехали.
– Как дела?
–
– Понятно, что хорошо. Давай с детализацией, я ведь за тобой не слежу.
– Не следишь, да. А ты вообще хоть с кем-то из наших общаешься?
– А должен?
– Я в Гамбурге с Владом встречалась, полгода назад где-то. У него там клуб, - замечает, что я никак не реагирую.
– Тебе неинтересно?
– Нет.
– А с остальными в фейсбуке иногда... сейчас кто где, сам понимаешь...
– Не то слово.
– Чего ты бука такой?
– Кто где, а я здесь. Хотя ты даже не представляешь, где бывать доводилось. Ты хотела мне рассказать, что у Влада в Гамбурге клуб? Ну будешь опять в Гамбурге, передай, что я им горжусь.
– А сам не хочешь передать?
Я поднимаю глаза над меню и смотрю на Карину. Она, видимо, понимает.
– Ты всё ещё злишься...
– Имею право. А вот ты почему не злишься, у тебя брат погиб...
Карина молчит. Ах вот, значит, по какому месту тебя бить надо. Ну ладно.
Будет он нелепым и мудацким.
Сущему всему грозя бедой,
По-арабски будет он ругаться,
Потрясая черной бородой.
Официантка уходит, приняв заказ. Карина вздыхает.
– Если б не ты, я бы тоже погибла.
Сумасшедшая. При чём здесь это.
– Знаешь, не надо делать из меня героя этой истории. Я такой же кусок падали, как и все остальные. Поэтому мы и не общаемся. Я нахожу, что это здраво и логично. И к тому же безопасно для всех.
– Ты мне всегда казался самым нормальным из мараткиных друзей.
– Начнём с того, что другом Марату я не был, - говорю правду, как учили меня Гарик и Булгаков.
– Он дружил с Владом и Валерой. А я - так, за компанию.
– И понимаю, почему ты не хочешь с ними общаться.
– Ты психолог что ли?
– её понимание взрослых вещей меня возмущает.
– Кстати, да, - припечатывает Карина.
– Я магистр психологии. Стокгольмский университет. Между прочим.
Черт, ей же лет двадцать пять уже. Проклятое время.
– Неплохо у тебя дела, - резюмирую и смягчаюсь.
– Продолжай.
– Да, мама тоже говорит, что надо продолжать, но мы с ребятами сначала хотим попробовать своё дело.
– С ребятами?
– Ну да, с которыми учились вместе.
– И что за дело?
– Ну не знаю, как объяснить. Здесь такое называют
– Хорошее дело, что бы вы там не задумали. А сюда тебя каким ветром надуло?
– Надо продать квартиру. Мы больше не вернёмся. Несколько покупателей уже есть, я затягивать не буду, продам за сколько предложат.
– Тоже правильно, тут с каждым годом всё поганей.
Карина подпирает голову руками, смотрит на меня и снова улыбается. На этот раз совсем чуть-чуть. Что ж тебе надо, милый ребёнок. С грудью второго размера. Не ребёнок уже то есть. Но что? Так и спрашиваю.
– Что?
– Ты.
Истекая ядовитой злобой,
Всем вокруг внушая лютый страх,
Он взорвёт четыре мозгоскрёба
И порвёт шаблон в пяти местах.
– Я?
– Да.
– И что я? Что-то не так со мной?
– Ты счастлив?
Куда это ребёнка понесло. То есть не ребёнка. И что вообще, блин, происходит?
– Интересно ты меняешь тему разговора. А тебе не видней как специалисту?
– Конечно, видней. А ты можешь ответить сам?
– Ну у меня жена-красавица, дочка тоже красавица, любимая работа...
– Гвоздика, не пизди-ка. На вопрос можешь ответить?
– Это какой у тебя лонг-айленд уже?
– неуклюже пытаюсь съехать. Надо как-то сворачиваться, мне кажется.
– Второй, - Карина с усилием допивает коктейль и отставляет бокал в сторону.
– Но я уже большая девочка, мне можно. Ну так что?
– А что, если я - гвоздика-пиздика?
– Я в этом не сомневалась с первого дня, как тебя увидела. Можешь врать. Давай.
Ну спасибо, добрая девочка.
– То есть тебе плевать, что я отвечу?
– Важно не то, что плевать мне или нет. Важно, что какой прекрасный диалог между нами уже две минуты идёт. Я знала, что скучно с тобой не будет.
– То есть я могу уже не отвечать?
– Не отвечать ты, конечно же, не можешь. Но я знаю, что ты не хочешь и поэтому не ответишь, - Карина смеётся, и это бесит.
– Тогда зачем спрашивать?
– Чтобы тебя позлить.
– Ты преодолела сколько там километров чтобы меня позлить?
– 1238. Много. Но оно того стоило.
– Я рад, что у тебя всё получилось, - осторожничаю, потому что чем дальше, тем страннее её поведение. При том, что с двух лонг-айлендов далеко не улетишь.
– Ты поедешь со мной?
Внезапно. Что бы это значило.
– Что?
– очень надеюсь, что мне послышалось.
– Со мной. В Швецию. Поедешь?
– она раскована и при этом серьёзна. Как чемпион по боксу перед грушей на разминке. Значит, я груша. Сейчас на мне будут разминаться.