Лист Мёбиуса
Шрифт:
Трое умных людей… Для меня оказалось неожиданностью, что их оценки столь суровы. Что это — серьезное убеждение? Или какие-нибудь комплексы? Или отголоски новой национальной идеологии второй половины тридцатых годов? Мне стало не по себе.
— Вот видишь! — позлорадствовала Стелла. И пошла переодеваться, скрывшись за дверцей шкафа, что случалось с ней редко.
В тот вечер Стелла не вернулась домой. Позвонила днем, сказала, будто уезжает с туристами на экскурсию и переночует в Тарту. Может быть, в самом деле уехала.
Месяца через два ко мне снова пожаловал тов. Л. Нооркууск в неизменном сером костюме. Чрезвычайно неприятно, но он должен сообщить, что решил соединить свою судьбу со Стеллой —
Меня не очень-то поразило известие о том, что Стелла хочет разойтись со мной. Хотя… к чему лукавить — поразило, конечно!.. Впрочем, мне с самого начала казалось, что наш брак не долговечен. Благодаря этому предчувствию я с некоторых пор тоже перестал быть моногамом: на всякий яд следует находить противоядие. Хотя я все-таки, кажется, родился моногамом. Но мне стало тошно, когда я посмотрел на заморыша, в хилом тельце которого будто бы таились особенно чистые эстонские гены. Столь же противно было слышать, что всегда могу рассчитывать на дружбу Лембита Нооркууска…
— Согласен на развод, — произнес я так спокойно, как только мог. По всей вероятности, мне это вполне удалось, потому что Лембит, кажется, был несколько уязвлен. Позже до меня дошли слухи, что Стеллу раздосадовало мое спокойствие, разумеется, наигранное. Более того, мое равнодушие было ей словно нож в спину… Гм, сказал бы я по этому поводу.
Наш развод прошел мирно, по обоюдному согласию. Как уже говорилось, мы обменялись букетиками васильков и даже поцелуями — к досаде Лембита. Когда два человека полностью понимают друг друга, то сперва это приводит к ненависти, а затем, на мой взгляд, ненависть уступает место какому-то довольно теплому чувству. Наверное, мы и впрямь поняли друг друга. Признаюсь, я уже в то время считал, что отношения Стеллы и Лембита не будут длиться вечно; мною владело странное чувство, что именно я являюсь гарантом их продолжительности.
Так и вышло. В скором времени после развода я раз-другой встретил Стеллу с писаным красавцем спортивного склада. Правда, он показался мне несколько глуповатым, но это наверняка от ревности, потому что к нему я ревновал больше, чем к Лембиту. Как я и полагал, моя в своем роде замечательная экс-жена не удовольствовалась воскресными прогулками на яхте по тихим водам, ее пиратская кровь требовала большего. Требовала противовеса. (Между прочим, беременность Стеллы бесследно исчезла, если вообще была.)
В один прекрасный день, во всяком случае для меня, ибо месть сладка и тогда, когда ты сам руки не приложил, — итак, в один прекрасный день меня вновь посетил Лембит Нооркууск. Он был на сильном взводе и нес ахинею: оказывается, я виноват в крушении их брака! Дескать, моральная неустойчивость Стеллы берет начало в моем доме. От меня и моих зовущих к распущенности книг. Он очень сбивчиво говорил о еврейской литературе и тлетворном влиянии Запада. Его нападки были столь задиристы, что я невольно вспомнил прусского Бисмарка, рейхсканцлера германской империи, утверждавшего, будто без войн мир загнивает… Да, маленький Лембит хотел всех мобилизовать на войну, на священную войну во имя чистоты духа, верности идее и против всеобщей деградации. Я, естественно, поинтересовался, в чем, собственно, дело и услышал в ответ: мало того, что Стелла утратила всякий интерес к национальной идее и отдалась альпинистским страстям в горах разных дальних, чуждых стран. Она будто бы зашла так далеко, что изменяет своему законному мужу с каким-то тупоумным тренером по альпинизму. Лембит шипел — точнее слова не подберешь, — дескать,
Я налил рюмку коньяка, он ее сразу выпил. Тут пришла моя очередь заверить Лембита, что он всегда может рассчитывать на мою дружбу… После чего я выпроводил его на свежий воздух.
Куда как нехорошо, просто ужасно, но это был один из лучших дней в моей жизни. Н-да.
Что еще сказать для полноты картины? Разве то, что исходя из некоторых обстоятельств и смутных предчувствий, я не сомневаюсь — Стелла хочет возобновить наши отношения. Конечно, не в форме канонического супружества. Разумеется, я согласен. Ничего не имею против милой трясогузочки, которой на роду написано поблескивать глазами, преклоняя головку то там то тут. И в качестве традиционного паучьего выкупа на сей раз я преподнесу ей не васильки, а нейлоновый канат: пусть покоряет горные вершины в дальних чуждых странах.
У меня такое ощущение, что она была, есть и будет моей женой. Конечно, разве лишь наполовину, но в данном случае никто не может рассчитывать на большее.
14
Самые лучшие дни, когда меня приходит проведать Якоб. В жизни у меня было немало друзей, хотя дело вовсе не в количестве, поскольку приятственный сюрреалист-фекалист занимает совершенно исключительное положение. Не знаю, вправе ли я вообще называть его другом. Скорее этот человек с шестиклассным образованием (так он сам сказал) — мой учитель. По заведенному в Древней Греции обычаю мы гуляем в парке, и у него всякий раз находится для меня что-нибудь новенькое.
Когда он нанес очередной визит, я не смог скрыть своего удивления. На лбу у него красовалась шишка, и под глазом лиловым цветом цвел тропический цветок внушительного размера. Между тем сам Якоб был вполне спокоен, даже радостен. Более того — жрец храма Нептуна гордился своим подбитым глазом. Он достал зеркальце и принялся с любопытством изучать синяк.
— Какое буйство красок! — воскликнул он. — Только крайне ограниченный человек сочтет его сиреневым, внимательному взору открываются гораздо более причудливые зеленоватые и даже желтоватые тона, которые вместе с черновато-лиловыми образуют потрясающие, несколько пугающие контрасты. Но особенно любопытно то, что палитра динамична, она беспрерывно меняется. Полагаю, каждый час или два тут обнаруживается что-либо новое. По крайней мере в цветовых нюансах.
Пент спросил, каким образом Якоб, человек миролюбивый, склонный к созерцанию, попал в круговорот событий настолько бурных, что в результате появилась бесспорно интересная, хотя и достаточно мучительная цветокомбинация? Визитер пояснил, что именно миролюбие — правда, не пацифистское, а воинственное — послужило причиной сего биологически-абстрактного творения: за хорошие показатели в работе профком их учреждения, поддерживающего энтропически-негэнтропическое равновесие в городе, премировал старшего оператора велосипедом «Турист». Якоба признали лучшим в своей профессии и запечатлели на фоне трестовского знамени.
— Ага! Стало быть, прокатились на велосипеде! — пришел к скоропалительному выводу Пент и добавил в утешение: — Всякое начало трудно…
— Уж не полагаете ли вы, будто я не умею кататься? — обиделся Якоб. Он объяснил, что великолепно владеет искусством езды: еще мальчишкой, в тяжелейших условиях буржуазного строя, он вынужден был разносить газеты и, накопив с великим трудом нужную сумму, приобрел-таки велосипед. Таким образом, у него более чем полувековой стаж! С этим следует считаться!