Листопад в декабре. Рассказы и миниатюры
Шрифт:
— Стукнуть вас лбами или уши надрать? Выбирайте.
— А чего он! Не его трубач, значит, нечего и соваться! — бормотал рыжий Шелопут.
Кривенок, сжимая кулаки, молчал.
— Ну чего наморщил лоб, как цыган сапоги? — спросил отец.
Отпущенный Шелопут, убегая, крикнул Кривенку:
— Ты мне еще поплатишься! Запомни!
Вечером Кривенка взволновала новость: отец и мать срочно уезжали к родным
Мать всплескивала полными руками, с ямками на локтях:
— Да ты сам посуди, как ему доверить хозяйство? Да еще ребенка? Ветер же в голове! Такое натворит без нас, что потом и не расхлебаешь.
— Ничего, — возражал отец, — парень он с головой. Я уверен — справится. А тетка Феона присмотрит.
Эта вера тронула Кривенка, он в душе дал клятву не подвести отца. Ему вдруг нестерпимо захотелось остаться хозяином.
— Да чего ты… Маленький я, что ли?! — краснея, грубовато сказал он матери.
На вокзале отец вынул изо рта папиросу и поцеловал ребят.
Кубарь, внимательно посмотрев на него, задумчиво спросил:
— Это у тебя горячие губы потому, что ты держал папиросу с огоньком, да?
— Ах ты, философ! — засмеялся отец.
Кубарь всегда был задумчивый, сосредоточенный, словно все время решал какие-то важные вопросы.
Отец многозначительно сказал Кривенку:
— Надеюсь.
Кривенок не заплакал. Убегал домой с Кубарем, преисполненный великой радостью.
Небольшой деревянный город утонул по самые трубы в тополях. Они росли тесно и буйно в каждом дворе, палисаднике, вдоль заборов и тротуаров. Тополя цвели, стояли белые от пуха, словно их густо залепил снег. Над городом шел июньский веселый снегопад. Ветер крутил по улицам белые столбы. Пух плавал в кадушках с зеленой водой, оседал на собаках и лошадиных гривах. К заборам намело розовые лепестки шиповника и пуховые сугробы чуть не по колено. Пух летел в открытые окна, кружился в комнатах, сбивался в углах и под кроватями.
В эти дни городок наполнился поршками-воробьятами. Они вылетали, вываливались из гнезд, вспархивали на дорогах, во дворах, прятались в траве, в поленницах, под ящиками. Крылышки у поршков еще не окрепли, и мальчишки и кошки ловили их легко.
Кривенок поймал на тротуаре пять штук. Кубарь нес их в подоле, зажав его кульком. Паршки трепыхались.
— А как же получаются птенцы? — задумчиво почесал ухо Кубарь.
— Птицы высиживают из яиц. Маленький, что ли, не знаешь?
— Ну так ты купи мне яйцо, я высижу.
— Купи, купи! — передразнил Кривенок, но, вспомнив, что он остался вместо отца, мягко пообещал: — Ладно, куриное яйцо дам.
Бревенчатый дом со всех сторон заслонен тополями. Во дворе — сарай, огород с рощей
И над всем этим хозяин он, Кривенок. Стоит недоглядеть, уронить горящую спичку, и все сгорит. Стоит зазеваться, и Кубарь попадет под грузовик. Но он, Кривенок, не дурак, он кое-что соображает.
Кривенок важно пошел в дом. В его распоряжении кухня, сени и две комнаты, полные вещей. Он отвечает за них. И правильно, что папа спокоен.
Кривенок небрежно бросил:
— Сейчас кое-чего перекусим.
Кубарь вытряхнул поршков и, ни слова не говоря, полез на стул.
— А руки мыть? — спросил Кривенок.
— Я недавно мыл.
— За ручки дверей брался? Всякую гадость хватал? Каждый раз одно и то же говорить нужно, — повторил Кривенок слова, которые обыкновенно отец или мать говорили ему. На этот раз он сам впервые в жизни принялся мыть руки без напоминания.
Несмотря на то, что Кубарь и Кривенок недавно обедали, они старательно уничтожили больше половины варенья и конфет.
— Дай я откусаю пирога, — попросил Кубарь.
— Довольно тебе, а то живот заболит. Маленький, что ли, понимаешь!
Кубарь отложил мятный пряник и сделал вывод:
— Ириски сладчее.
Он сполз со стула и направился во двор.
Кривенок прошелся по комнатам, размышляя, как бы проявить себя хозяином. Поршки перелетали с кровати на комод, с комода на подушку. На полу был птичий помет. Кривенок нахмурился, открыл окно и, махая полотенцем, выгнал поршков. В окно было видно, как Кубарь в огороде обтирал с морковки землю подсолнуховым листом.
Со двора донесся свист Шурика Постникова. Кривенок выпрыгнул в окно. Свист означал, что где-то поблизости спрятался толстый хвастун Толька Быков, по прозвищу Быча.
Кривенок вскочил на забор, с забора перемахнул на крышу сеновала.
Крыши — его излюбленное место. Солнце, ветерок, шепчущиеся вершины деревьев, стаи голубей в синем небе, жаркие чердаки, укромные сеновалы, запах разогретых заборов, трубы с гривами дыма — все это волновало.
Кривенок затаился на самом краю крыши, повис над землей, держался чудом.
С другой стороны по склону крыши кошкой полз Шурик, застенчивый, хрупкий мальчик, лучший ученик в классе и верный друг Кривенка.
Пионерский отряд пошел по берегам Ингоды. Решили описать их для журнала. Но Бычу не взяли из-за того, что он плохо учился; Шурик не пошел потому, что у него болела мама, а Кривенок — из-за своих голубей. Лето все трое проводили вместе.
Кривенок бесшумно опустился по бревенчатой стене конюшни на забор, пробежал по нему, как бегают в цирке на проволке, добрался до тополя, но как-то неловко повернулся и разорвал штаны.